А зоны здесь тихие - «Финансы»

В пятницу президент России Владимир Путин принял в Ново-Огарево активистов «Общероссийского народного фронта», которые поделились с ним подробностями проекта «За честные закупки!». Специальный корреспондент «Финансы и Банки» АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ с грустью убедился в том, что честных госзакупок почти не осталось, что борьба с чиновничьей роскошью изобилует адскими хитростями со стороны сопротивляющихся ей и что АО «Особые экономические зоны» показывает пример в деле экономии, концентрации и прокручивании на своих счетах бюджетных средств.

Вчерашний день в Ново-Огарево начался с того, что у меня, как и у других журналистов, на входе конфисковали паспорт, пообещав вернуть его на выходе.

Такого еще не было. Значит, на территории резиденции президента России царит крепостное право? А как иначе это понимать?

Впрочем, сотрудники, сделавшие это, были настроены крайне доброжелательно и пообещали, что кредиты, которые они запишут на мой паспорт, пока я отсутствую, не станут слишком обременительными для меня; никто никому тут не желает полного разорения: «Одно дело делаем!».

Мне оставалось только согласиться или подчиниться, то есть отдать паспорт.

Акция предпринята в целях усиления режима безопасности. К режиму вопросов, в общем, и нет, обстановка за пределами резиденции, как и внутри нее, накаляется, но зачем сдавать паспорт, когда можно предъявить его и поставить галочку в списке, который заверяется ФСО, то есть, грубо говоря, освящается ею (так и было до сих пор), совершенно непонятно.

А ведь наверняка, если поговорить с понимающими людьми, резоны найдутся… Но не в этот раз.

Внутри резиденции зато царили признаки демократии. Члены движения «Общероссийский народный фронт» (ОНФ) готовились обсудить со своим лидером Владимиром Путиным тему «За честные закупки!» в рамках борьбы с коррупцией. То есть они, простые люди, в течение нескольких месяцев анализировали деятельность чиновников и пришли, разумеется, к неутешительным выводам, которые намерены были изложить Владимиру Путину с целью принятия экстренных мер. И что это еще, если не подлинные признаки демократии?

Президент в этот день отвлекся от вечных тем (борьба с ИГ, борьба за Башара Асада, и особенно борьба за исполнение Минских договоренностей, борьба всех против всех…) и похоже, с удовольствием решил с утра побороться с коррупцией, которая вечной темой не является хотя бы потому, что сам он возвращается к ней время от времени, а остальными занимается изо дня в день, и конца-краю…

Президент был откровенен с коллегами, а это были именно коллеги, которых он сам воспитал, сохранил и благословил быть дальше.

Этот день показал, что с последней задачей они справляются.

— Критику вообще, наверное, мало кто любит,— сообщил Владимир Путин коллегам.— Взять каждого из нас — тоже! (Ого, сюрпри-и-з. Учтем. То есть будем критиковать еще больше и лучше.— А. К.). Когда по делу, конечно,— это помогает (но не заставит любить.— А. К.), но нужно, чтобы люди, которые сталкиваются с этими явлениями, понимали, что это в конечном итоге всем идет на пользу.

И президент перешел к одной из любимых своих историй последнего времени: к выданным инновационными кассовыми аппаратами чекам, по которым граждане, прежде всего мелкие и средние предприниматели, могут узнать всю историю болезни того или иного продукта или услуги.

Президент недавно уже говорил об этом с главой налоговой службы господином Мишустиным, и тот в подробностях рассказал ему о новой системе, которая сразу полюбилась президенту — видимо, своей парадоксальностью: и в самом деле, по обычному чеку можно понять, что тебе продали, скажем, вилку, выдав ее за нож.

Владимир Путин попросил Михаила Мишустина еще раз, на бис, рассказать, как устроена эта идея. И Михаил Мишустин снова был неподражаем.

Сопредседатель центрального штаба ОНФ Александр Бречалов сразу благородно передал слово сопредседателю регионального штаба ОНФ по Пермскому краю (кругом теперь у нас штабы, фронт и враг по обе стороны линии фронта) Дмитрию Сазонову.

— Какие вы видите,— спросил его президент,— как в народе говорят здесь у нас, засады для предпринимателей — в плохом смысле этого слова?

Да, я не ошибся. Владимир Путин еще, конечно, не мог остыть хотя бы от ночной пресс-конференции с Франсуа Олландом, когда квалифицировал атаку на российский бомбардировщик в Сирии как атаку из засады…

Дмитрий Сазонов излагал свои резоны и настаивал на том, что может вместе с товарищами поставить под народный контроль поставки инновационных кассовых аппаратов в массы средних, мелких, а также индивидуальных предпринимателей.

— «Общероссийский народный фронт»,— разъяснил президент,— не должен превращаться еще в какую-то новую контрольную инстанцию. Нам этого не нужно. Нам нужно, чтобы это был инструмент народного управления! (Вот! Не зря мне накануне заседания отовсюду мерещились признаки демократии.— А. К.)

Они наконец перешли к магистральной теме встречи.

Выяснилось, что проект «За честные закупки!» (в оригинале восклицательного знака нет, но он тут, безусловно, просится) — это более 160 млрд руб. устраненных при госзакупках нарушений, восемь антикоррупционных форумов и пять тыщ народных экспертов.

Начали между тем с десерта, то есть с самого сладкого — с чиновничьих покупок.

Руководитель проекта «За честные закупки!» Антон Гетта рассказал, что активисты борются действительно против роскоши, то есть машин и корпоративов, а также против серых схем, то есть откатов:

— Это когда недобросовестный чиновник,— пояснил Антон Гетта,— определяет на конкурсной основе не того, кто лучше всех, дешевле, грамотнее построит тот же детский сад, дорогу или товар поставит, а того, с кем на откат договорился (впрочем, в зале ни по ту, ни по другую сторону баррикад, уверен, не оказалось таких, кто не знал бы, что такое этот откат.— А. К.).

И он пообещал в конце встречи передать президенту составленную активистами из многообразия вариантов «Серую книгу Остапа Бендера» со «101 способом быстрого недобросовестного обогащения» (надеюсь, просто для ознакомления).

Правильно, что Антон Гетта передал ее только в конце. Если был он сделал это в начале, никакой встречи бы и не было: Владимир Путин, уверен, бросил бы все и углубился бы в познавательное чтение.

Тем временем Антон Гетта перешел к вишенкам на торте: примерам расточительности в использовании государственных средств:

— Отдельно взятые чиновники позволяют себе слетать в Японию и обратно вшестером за 10 млн руб. На слайде представлен этот пример!

— За бюджетные деньги?! — не поверил президент.

— Да,— со странным восторгом подтвердил Антон Гетта,— это все происходит за бюджетные деньги! В рамках индекса расточительности (еще один карательный меч ОНФ.— А. К.) как раз мы анализируем исключительно бюджетные траты!

Он пояснил, что индекс расточительности — «это такой медийный продукт, уже он стал регулярным, мы его публикуем раз в квартал, журналисты его ждут!.. Показываем за прошедший период времени, какие закупки выявлены активистами и в этом индексе сводим…»

— Продолжает беспокоить людей, когда отдельно взятый глава района или управления той же дороги, как у нас был пример с «Российскими железными дорогами»,— сообщил активист ОНФ,— на очень дорогих машинах ездит, а еще есть необходимое строительство тех же дорог!.. Опять же, возвращаясь к примеру «Российских железных дорог», буквально недавно попались с дорогостоящим автомобилем, так четыре часа им понадобилось, чтобы эту закупку отменить!

— Когда была заявка на такую закупку? — аккуратно и даже безразлично поинтересовался Владимир Путин.

На самом деле он, мягко говоря, был весь внимание.

— Это был июль этого года,— среагировал Антон Гетта.

— То есть до назначения нового (главы РЖД.— А. К.)? — с облегчением переспросил президент.

Ведь если бы было после, пришлось бы признать, что кадровая политика последнего времени трещит, можно сказать, по швам.

— Это был еще прежний руководитель «Российских железных дорог»,— окончательно успокоил Владимира Путина Антон Гетта.— Надеюсь, что в том числе увидев эту презентацию, уже нынешнее руководство попадать в наш индекс не будет.

Для этого ему, похоже, надо поскорее отменить пару-тройку закупок.

Чтобы упорядочить закупки предметов роскоши, необходимо ввести нормирование госзакупок. Этот процесс должен стартовать с начала 2016 года. Но не стартует:

— Во-первых, всего-навсего из 30 тыс. позиций,— объяснил Антон Гетта,— про которые сам Минэк говорит, что они существуют в закупочном процессе, регламентированы пока конкретно только четыре — это машины, сотовые телефоны и два вида мебели. Но допустим, с той же машиной, 2,5 млн руб. … это предельная стоимость машины с 1 января, которую сможет себе позволить федеральный министр… Начинают уже сегодня хитрить, и вместо того чтобы эти машины покупать, они их арендуют! А про аренду ни слова опять же в этих нормах не сказано!

Слов нет, Антон Гетта глубоко копнул. Приятно было слышать.

— Есть пример сегодня Федерального фонда обязательного медицинского страхования, за два года уже потрачено, оплачено 8 млн руб. на аренду дорогостоящей иномарки. Это притом, что бюджет фонда дефицитный и составляет 41 млрд в этом году и более 50 — в следующем.

Антон Гетта предложил просто решить и эту проблему: надо ограничить стоимость аренды стоимостью покупки машины.

— И все,— констатировал он,— и тогда этой проблемы, хитрости этой мы их лишим.

— Они придумают другие хитрости,— пообещал президент.

Конечно, он слишком хорошо знал этих людей. Как свои пять пальцев. Ведь это были все его люди, или люди, которых набирали его люди…

И он думает, что знает, как на них повлиять:

— Если кто-то не понимает, как нужно жить сегодня, и, зная уже о принятых решениях, пытается их обойти, нужно посмотреть на персоналии.

— Наказывать! — раздалось из зала, из народа.

— Конечно,— согласился президент.

Но все-таки, наверное, стоимость наказания будет ограничена стоимостью аренды.

Анастасия Муталенко, молодая женщина со здоровым лицом, сделала президента участником драмы, которая называется «АО “Особые экономические зоны”».

Она вместе с другими активистами за год объехала 17 особых экономических зон страны.

— Например, Иркутская область,— быстро и доходчиво объясняла Анастасия Муталенко.— Это особая экономическая зона туристического типа. За восемь лет все, что удалось руководству создать,— это разработать план и концепцию развития за 119 млн руб.! Была выбрана для строительства неудачная площадка. Она заболочена и подвержена сильным ветрам… При этом 3 тыс. рабочих мест, которые планировалось там создать, конечно же, нет...

— Это где-то рядом с Байкалом собирались сделать? — нервно спросил Владимир Путин.

Это были все его места.

— Да,— подтвердила госпожа Муталенко,— на берегу Байкала должна быть огромная туристическая зона, гостиницы… Проект назывался «В гостях у сказки», но сказки там мы не нашли. Но искали!

— Да, они рождены, чтоб сказку сделать былью,— задумчиво произнес президент.

Быль, кажется, превосходила его ожидания. И боль.

— А деньги, деньги они получили? — вдруг встрепенулся президент.— Или, кроме 119 млн, ничего не получили?

Конечно, когда для него 119 млн были деньгами?

Выяснилось, что получили 119 млрд. А это даже для Владимира Путина деньги.

Анастасия Муталенко приводила пример за примером. Один был драматичнее другого. И за каждым стояло АО «Особые экономические зоны» (ОЭЗ).

— Оно находится в Москве, и оно получает из федерального бюджета деньги и аккумулирует их на своих счетах,— пояснила активистка, все больше располагавшая к себе.— Получили на все 17 экономических территорий деньги. Но дело в том, что по отчетам, которые в официальных источниках публикуют, они эти деньги не вкладывают в строительство, а прокручивают в банках. И ежегодно получают по ним депозиты. Последние пять лет прокручивание федеральных средств в банках является основной доходной деятельностью АО ОЭЗ. Причем ежегодно процент по вкладам составляет почти 3 млрд руб.

Было очевидно, что она топит АО ОЭЗ не по чьему-то заказу. Просто за год она вместе с активистами объехала 17 экономических зон…

Она рассказала про сгинувшие четыре туристические зоны на Алтае («На сегодня — ноль туристов»), про озеро, из которого деньги ушли вместе с водой (пленку на дно озера положили в два раза тоньше, чем требовалось), так что оно стоит пересохшее. В это озеро каждый год наливают воду, тратят на это новые деньги, и за два месяца вся вода опять уходит вместе с деньгами.

Ну разве может не устраивать такое озеро тех, кто занимается его орошением. Конечно, в таком озере вода не может задержаться дольше, чем на два месяца.

— Три года они пытаются залатать глиной дыры, они придумывают какие-то специфические мероприятия, запускают водолазов, но ничего не помогает. Три года подряд!

— А куда же они запускают водолазов, если там воды нет?! — засмеялся Владимир Путин.

Он, кажется, был очень доволен, что догадался.

— Они наполняют его,— безжалостно закончила Анастасия Муталенко,— проводят какие-то работы и ежегодно отчитываются, что ведут мероприятия по восстановлению.

— Хорошо, вышку не поставили, чтобы прыгали! — закончил свою мысль и Владимир Путин.

Выяснилось, что директор ОЭЗ в какой-то момент вдруг написал заявление по собственному желанию и ушел вице-президентом в Газпром банк.

— Пока не возглавил, слава богу! — обрадовался президент.

— Слава богу! — согласилась госпожа Муталенко.— И за последние два месяца работы он получил зарплату 3,8 млн руб. А озеро простаивает… Миллиард рублей стоило…

В ее рассказе про озеро возник корейский инвестор, который приезжает каждый квартал и спрашивает, когда в озере наконец будет вода, потому что у него есть проект разведения в этом озере крабов… И это уже три года…

Дальше была ОЭЗ «Советская гавань»… Потом еще одна. Еще… Про каждую было что рассказать. На каждой можно было остановиться отдельно. В какой-то момент слышать это стало невыносимо. Хотелось заткнуть уши. Да как же это, в конце концов…

— Это все та же фирмешка делает, да? — нехорошо спросил наконец Владимир Путин.

Все та же.

Активисты предложили расформировать АО ОЭЗ.

Но как я понял по выражению лица господина Путина, это была бы слишком легкая смерть для него.

— Честно говоря, не знал о том, что деньги, которые выделяются федеральным бюджетом на такие цели, вместо того чтобы вкладывать их в реальное производство, в создание инфраструктуры, просто лежат на счетах и в банках крутятся для получения соответствующих прибылей, непонятно куда идущих…— с горечью признался Владимир Путин.

И даже сочувствие к нему возникло в это мгновение… Он просто не знал.

В этот день Владимир Путин узнал еще о многом. В какой-то момент ноша, которой его нагрузили, стала казаться непосильной. Лично я не мог уже всего этого слышать. Было без преувеличения тяжело. Нельзя же вот так сразу…

И тогда я ушел.

Он бы тоже, наверное, ушел.

Андрей Колесников, Ново-Огарево