Предправления СМП Банка Калантырский: «Санкции нас мобилизовали, сотрудники начали лучше работать» - «Финансы»

Не успев преодолеть последствия санкций США, СМП Банк стал санатором Мособлбанка, отличившегося беспрецедентной по масштабу схемой вывода денег вкладчиков за баланс. Государство выделило на его оздоровление кредит в размере 96,8 млрд руб., но уже сейчас, когда еще не проведен аудит имеющихся в банке активов, предправления СМП Банка Дмитрий Калантырский считает, что масштаб бедствия гораздо больше и размер дыры в балансе банка превысил 100 млрд руб. В интервью РБК он рассказал о том, что осталось от Мособлбанка и как изменилась жизнь самого СМП Банка после американских санкций.

«После санкций появилось свободное время»

— Зачем в условиях санкций вы взяли на санацию проблемный Мос­облбанк?

— Мы рассчитываем успешно провести санацию и получить в качестве бонуса нормально работающий банк. Это прирост к нашему бизнесу. Раньше мы развивались как универсальный банк, в том числе активно развивали пластик, аккредитивы, международные расчеты. После санкций рассчитывать на рост этого бизнеса в ближайшее время уже не приходилось. Поэтому свободного времени у сотрудников банка стало больше, в том числе и у меня. И тут появился Мособлбанк. На его месте мог оказаться любой другой банк.

— Вы сами проявили инициативу, чтобы поучаствовать в его санации?

— Да. Когда стало известно, что это понадобится.

— Как вам стало это известно?

— Газеты читаю.

— В газетах не писали, что будут санировать. Писали, что собственники Мособлбанка используют схему по выводу вкладов за баланс.

— Мы решили, что при таком масштабе действия, скорее всего, высока вероятность санации. Когда мы общались с ЦБ, то сказали, что, если будет принято решение санировать банк, то мы готовы этим заняться.

— Кто-то еще из банков выходил с таким предложением?

— Наверное, кто-то выходил, мне об этом неизвестно.

— Если бы не было санкций, вы бы взялись санировать банк?

— Не факт. Если бы не было санкций, то, наверное, мы бы предпочли заниматься чем-то более приземленным и с гораздо более близким горизонтом доходности.

— Сейчас этот горизонт составляет десять лет. Есть ли шанс оздоровить банк и вернуть деньги АСВ раньше?

— Вряд ли: масштаб бедствия оказался больше, чем предполагалось. Там действовали хитроумные и отлично налаженные схемы по выводу денег, которые очень сложно вычислить. Когда мы заходили в Мособлбанк, ЦБ оценивал, что дыра составляет не более 76 млрд руб., и проводил расчеты по времени санации, исходя из этой оценки. По нынешним оценкам, которые, правда, являются еще очень и очень предварительными, дыра составляет порядка 105 млрд руб.

— Одним из условий санации было, что бывшие собственники заведут активы на баланс банка. Это все равно не уменьшило дыру?

— То, что они вернули на сегодняшний момент, стоит 3 коп.

— А что они вернули?

— Они вернули акции Российской холдинговой компании, которые, по моему представлению, ничего не стоят, потому что у компании, кроме активов, есть еще большой объем обязательств.

Есть еще такой актив, как конно-спортивный парк, но он операционно убыточный. Лошади кушают, их надо кормить, а дохода это не приносит. Продать его нельзя, потому что второго такого любителя лошадей в нашей стране я не знаю. Конечно, можно привлечь арабских инвесторов, которые любят лошадей, но они сюда не спешат. Какой есть вариант еще? Лошадей отправить на колбасу. Соответственно, будет доход от колбасы и уйдут расходы.

То есть там все активы именно такого качества: вроде они есть, но только что с ними делать — непонятно. Еще много юридических проблем, потому что у некоторых обществ есть несколько участников, есть какие-то заинтересованные миноритарии. В общем, возврат активов — длительный процесс, который нельзя осуществить за неделю или месяц.

— Размер дыры в 105 млрд руб. — это окончательная цифра? Или она может увеличиться?

— Мы сейчас привлекли компанию Deloitte, которая проведет аудит активов, и тогда можно будет назвать окончательный размер дыры. Пока это предварительная оценка, и она может измениться.

— В условие санации о возврате бывшими собственниками активов не был включен пункт об их качестве?

— В соглашении нет никаких деталей. Чтобы все детально прописать, надо было провести оценку. Бывшие акционеры хотели вписать информацию, но в конце концов условие заключалось только в том, что они отдадут то, что у них есть.

— В ходе санации выяснилось еще и то, что часть вкладов была нарисована. Здесь какой масштаб бедствия?

— Заранее подсчитать эту сумму невозможно. На 1 мая было вкладов на 20 млрд руб., а 5 мая стало 100 млрд руб.: прибавились внебалансовые депозиты. Когда эти вкладчики появились — три года назад или вчера, мы не знаем. Может быть, там на самом деле не на 100 млрд руб. вкладов, а на 50 млрд. И это является поводом для проверки всех договоров, которые к нам приносят вкладчики для выплат. Поэтому есть некоторое количество отказов и задержек. После проверки может выясниться, что реальных вкладчиков меньше, чем в базе, и это, кстати, уменьшит затраты государства на санацию.

— Если масштаб проблемы окажется гораздо больше, чем предполагалось, вы обратитесь в АСВ за дополнительным займом?

— Мы должны сначала оценить масштаб проблемы. На текущий момент такой необходимости нет, и, надеюсь, что не возникнет. Хотя в теории исключить этого нельзя.

— Но ведь уже видно, что размер дыры больше выделенных на санацию средств…

— Мы нашли дырку в 105 млрд в активах, но у нас еще нет понимания, сколько на самом деле пассивов. После того как разберемся с депозитами, с помощью аудитора оценим активы, можно будет подводить итог и окончательно сделать вывод о масштабе проблем. Возможно, ситуация окажется не столь плачевной.

— За счет своих средств вы закрывать проблемы не будете?

— Думаю, что не будем. Но вот уже сейчас на розыск активов, которые были за балансом, мы тратим свои средства.

— То есть вариант с привлечением дополнительного кредита все-таки возможен?

— Санация проблемного банка — это совместная работа ЦБ, АСВ и банка-санатора. То есть мы втроем должны сделать из этой истории конфету с наименьшими затратами. Это не только наша проблема и не только проблема ЦБ. Мы в этой ситуации находимся в одной лодке и должны этот вопрос решить. То есть виновные должны быть наказаны, деньги государству должны быть возвращены и вкладчики должны получить свои выплаты. Что будет в худшем варианте? В худшем варианте банк окажется пустой, поэтому мы только сможем вернуть деньги в АСВ и ничего не получим себе. При самом плохом раскладе придется докладывать свои деньги. Какова вероятность такого развития события? Мы считаем, что она не очень большая. Самый оптимистичный вариант — мы получим дополнительный бизнес, хотя в Мособлбанке реального бизнеса было немного. Там были только вклады. Собирать депозиты и строить пирамиду у него очень хорошо получалось. Со всем остальным было сложнее.

— Какие планы по Мособлбанку? Будете сокращать сеть? Какой бизнес от него возьмете?

— Сетка будет существенно сокращена, так как банк гиперубыточный. Значительную часть вкладов мы надеемся выплатить, потому что они привлекались по высоким ставкам. Например, к некоторым договорам вкладов были заключены допсоглашения, ставка достигала 19%, а это нонсенс, ведь вклады — публичная оферта. В банке есть какое-то количество автокредитов, мы эту программу пока не закрываем. Неплохие ипотечные программы, есть своя система денежных переводов, ряд других продуктов.

— В корпоративном портфеле есть рыночные кредиты?

— Львиная доля корпоративных кредитов — это кредиты самим себе, то есть выданные фирмам-однодневкам. Мы насчитали активов, которые что-то стоят, на 20 млрд руб. из 120 млрд руб. Нормальные кредиты оцениваются на сумму 2—3 млрд руб., остальное — недвижимость и основные средства. Там есть еще кредиты, которые выданы не связанным с собственниками коммерческим структурам, но они тоже невозвратные, то есть по ним реализовался коммерческий риск.

— Недавно в Мособлбанке проводились обыски, связанные с выводом активов из банка. Вам известно, были ли возбуждены против бывших акционеров уголовные дела? ?

— Мы не обращались с заявлением о возбуждении уголовных дел. Если АСВ или ЦБ обращались, то возможно, заведены. Наверное, кто-то должен разобраться в этой ситуации…

— Бывшие акционеры сейчас в России?

— Надеюсь, что да.

«Если кто-то уволился, то не потому, что ввели санкции»

— Можно ли сейчас оценить потери, которые понес СМП Банк от введения санкций? Сокращение валютных переводов, эмиссии карт, выплат по чекам tax free?

— Нет, очень много косвенных потерь, а не прямых. Соответственно, оцифровать это сложно. Мы не считали потери, так как не видим в этом первоочередную задачу. После санкций у нас появились другие доходы, уменьшились расходы. Например, отток вкладов уменьшил наши расходы, потому что мы стали меньше выплачивать процентов по депозитам. Мы больше сконцентрировались на работе с юридическими лицами. Соответственно, доход от работы с юридическими лицами покрыл наши потери от валютной составляющей. Валютные переводы были незначительной частью бизнеса. Очень многие вещи мы восстановили — вклады и кредиты в валюте, выплату возмещений по чекам tax free и так далее.

— Было ли сокращение персонала, закрытие офисов?

— Нет, сокращения не было. И офисы мы не закрывали. Если кто-то уволился или кого-то мы уволили, то не потому, что ввели санкции.

— После введения санкций были ли среди ваших клиентов — юридических лиц — компании, которые решили поддержать банк путем увеличения остатков на своих счетах?

— Нам не нужна была поддержка, у нас появились новые клиенты.

— Какие?

— С нами начали работать некоторые компании — «Россети», «РусГидро», это из государственных, и плюс частные.

— Они сами пришли либо повлияли связи акционеров?

— Повлияла активность наших менеджеров, которые работают с корпоративными клиентами.

— Но всем известно, что госкомпании выбирают банк по указанию свыше…

— Наверное, можно сказать, что новые клиенты — это часть поддержки государства, направленной на помощь банкам, которые попали под санкции. Но это абсолютно не значит, что кто-то кому-то звонил. Ротенберги не приводят нам клиентов. С самого начала было объявлено, что банки, попавшие под санкции, будут ощущать поддержку.

Почему государство приняло решение оказывать нам поддержку в качестве клиентов — государственных компаний? Потому что мы попали под санкции или потому что у нас такие хорошие акционеры? Я здесь могу только догадываться. Истина всегда где-то посередине. Я думаю, что, если бы у нас не было таких акционеров и мы попали бы под санкции по причине, абсолютно не зависящей от банка, поддержку мы бы тоже получили.

— Если бы у вас не было таких акционеров, вы бы не попали под санкции.

— Вот видите, а вы пытаетесь меня убедить, что все блага от акционеров. Любая медаль имеет две стороны.

«Банки боялись заключать с нами банкнотные сделки»

— Вели ли вы переговоры с Банком России об оказании поддержки?

— Нет. Если вы имеете в виду деньги, нам не нужна была такая поддержка.

— А какая нужна была?

— В первые дни нам нужно было в первую очередь оперативное подкрепление кассы для выплат вкладчикам. На корреспондентском счете деньги есть, но вкладчикам надо выдавать наличные. Процедура работы с ЦБ и РКЦ такая, что сегодня до часу дня мы заказываем деньги, которые получаем завтра. ЦБ пошел нам навстречу и подготовил заявку вне существующих норм. Мы ожидали, что отток вкладов будет сильнее и что нам понадобится больше денег на выплаты, поэтому приготовили портфель наших кредитов, которые могут быть заложены в ЦБ, но нам это не понадобилось.

— Вы сказали, что часть корпоративных клиентов ушла, какие это компании?

— Ушли в основном те клиенты, которые занимались экспортом и импортом, но их было немного. Был общий отток корпоративных клиентов в марте из-за испуга, но они потом все вернулись. Что такое юрлицо? Испугался — увел остатки. Посмотрел, что все нормально, — вернулся и продолжил работать.

— То есть получается, что с учетом возвращения старых клиентов и прихода новых в виде гос­компаний корпоративный бизнес прирос?

— Да. И финансовые результаты по первому полугодию у нас оказались лучше, чем за аналогичный период прошлого года. Это не значит, что мы рады тому, что на нас наложили санкции. Все-таки банк без долларовых платежей — это не совсем нормально. Но тем не менее какие-то потери в этой части были компенсированы за счет других источников. Санкции нас мобилизовали, сотрудники начали лучше работать.

— В первые дни после санкций банк не выдавал валютные депозиты, это вызвало сильное недовольство вкладчиков. Почему не получилось быстро подкрепиться валютой?

— Первый эффект от наложения санкций был такой, что банки просто боялись с нами заключать банкнотные сделки. Через неделю они поняли, что это неправильно, работа возобновилась, и мы купили столько наличности, сколько нам было нужно.

— Ощутили ли вы недоверие на рынке межбанковского кредитования? Закрыли ли банки на вас лимиты?

— Кто-то закрыл, кто-то — нет. Кто-то закрыл, потом открыл. Некоторые банки снова перестали работать.

— Крупные?

— Крупные частные.

— Государственные не перестали?

— Государственные сначала перестали, потом начали опять. Опять же эффект был в течение одной-двух недель. Но есть крупный государственный банк, который перестал с нами работать и до сих пор не работает. Но с ним разовые сделки были.

— Вы его не назовете?

— Нам это не нужно. Если бы нам нужно было, мы бы пытались найти какой-то личный контакт и договариваться.

— В каком объеме вы восстановили прием ваших карт в торговых точках?

— На данный момент больше 30% торговых точек от прежнего количества на территории России принимают наши карты.

— Почему так мало? Вы же говорили, что будет межхостовое соединение со Сбербанком.

— Его пока нет.

— В чем проблема? Вы заявляли, что договоренность достигнута.

— Я не знаю, в чем проблема, спросите у Сбербанка. Договоренность есть, понимание есть, технически все готово, но, видимо, есть какие-то бюрократические проволочки. То же самое с «Мультикартой» ВТБ. Мы надеемся, что соединение будет заключено, конечно. Последние санкции против Газпромбанка и ВЭБ были звоночком.

— К чему?

— Газпромбанк и ВЭБ попали под легкий вариант санкций, в следующий раз санкции могут быть серьезнее. Сколько намеков еще надо сделать для того, чтобы люди поняли, что межхостовые соединения — это двухстороннее движение. Это не только нам нужно, а нужно всем.