Кирилл Дмитриев: «В России очень много самобичевания» - «Интервью»

Для Кирилла ДМИТРИЕВА путь в мир капитала начался со знакомства с американской семьей, приехавшей в начале 1990-х в Киев по модной в перестроечную эпоху программе «гражданской дипломатии». Дмитриев тогда учился в киевской физико-математической школе, но продолжать образование хотел в Америке — и все, что нужно иностранному абитуриенту, узнал от новых друзей из США, гостивших в его семье. Так что, получив аттестат зрелости, Кирилл сразу отправился не куда-нибудь, а в один из лучших университетов мира — Стэнфордский.

«Я поговорил с профессорами, и они мне сказали: «Прежде чем поступать в университет, вам нужно показать, что вы сможете адаптироваться к американским реалиям. Вдруг свободный дух Калифорнии на вас как-то так подействует и у вас ничего не получится», — вспоминает Дмитриев. — В результате два года я учился в Fооthill College и потом получил полную стипендию для оплаты обучения в Стэнфорде. Никаких родственников у меня там не было, я оказался одним из немногих иностранных студентов, получившим полную стипендию на весь срок обучения». Потом была работа в McKinsey и Goldman Sachs, а затем — MBA в Гарварде.

Но сразу после Гарварда Дмитриев приехал в Москву. Он говорит, что с самого начала хотел применять полученные в США знания в России (хотя на исторической родине он тоже поработал в качестве управляющего фондом Icon Private Equity, сформированный украинским миллиардером Виктором Пинчуком). С апреля прошлого года Дмитриев возглавляет Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ), в который государство уже вложило $2 млрд и планирует довести объем фонда до $10 млрд. Причем как минимум столько же РФПИ обязан привлечь еще и от зарубежных инвесторов. О том, как Дмитриев будет распоряжаться всеми этими деньгами, он рассказал в интервью «Ведомостям».

— До конца года можно ожидать новых сделок от РФПИ?

— В ближайшие пару месяцев мы, возможно, объявим о нескольких сделках. Могу подтвердить наш интерес к медицинской отрасли. Для «Медси» мы сейчас как раз выбираем правильного партнера и смотрим еще на несколько проектов в сфере частной медицины. Мы только что объявили о создании совместного фонда с Китайской инвестиционной корпорацией, в который вложим $1 млрд в течение пяти лет и куда она вкладывает $1 млрд. Еще $2 млрд мы планируем привлечь от китайских и других инвесторов в течение года-полутора. Одна из первых сделок этого фонда — возможные инвестиции в крупную лесозаготовительную компанию в России, которая должна будет с их помощью повысить степень переработки леса.

Мы сейчас анализируем более 50 проектов с общим необходимым капиталом для инвестиций около $10 млрд. Сложно предугадывать, что будет до конца года, тем более на таких рынках, как сейчас. Мы не хотим спешить. Мы очень ответственно относимся к деньгам и консервативно подходим к инвестиционным решениям. Не хотим проинвестировать, а потом увидеть, что наступила вторая волна кризиса и все активы, включая наши, резко обесценились. До конца года мы планируем сделать еще 5—7 сделок. Сейчас многие инвесторы в мире заняли выжидательную позицию по поводу того, что произойдет в ближайшие два-три месяца. Действительно, риски очень большие, и находятся они вне России. Будем инвестировать в любом случае, но, если и правда пойдет вторая волна кризиса, сделаем это по более привлекательным оценкам бизнеса. Мы уже инвестировали около $200 млн в сделки ММВБ-РТС и ОГК-5, остаток средств [от первого взноса государства, т. е. $1,8 млрд] предполагаем вложить до конца I квартала 2013 г.

— Первой сделкой РФПИ стало приобретение совместно с ЕБРР 1% акций объединенной биржи ММВБ-РТС. Вас не смутили недавние сбои на ММВБ? Какие у вас планы по развитию этого актива и связанного с ним сектора?

— Мы верим, что объединенная биржа ММВБ-РТС будет продолжать расти не только за счет роста и развития финансового рынка России, но и за счет реализации значимых выгод, полученных от объединения бирж, оптимизации расходов, увеличения доходов от предоставления новых услуг. Рост прибыли биржи в 2012 г. составит более 20%. У объединенной биржи есть потенциал стать ключевым центром привлечения фондового капитала для компаний не только из России, но и из стран СНГ. В самое ближайшее время мы планируем объявить о важной инициативе, связанной с поддержкой IPO на российской бирже, которую мы готовим с рядом крупнейших инвестфондов мира. Консорциум РФПИ и этих фондов будет инвестировать в российские компании, которые собираются проводить IPO на площадке ММВБ-РТС за один-два года до планируемого размещения по модели «пре-IPO». Фонды будут готовы инвестировать вместе с нами в компании на этапах «пре-IPO» и самого размещения. Эта программа должна существенно увеличить число успешных IPO российских компаний на площадке ММВБ-РТС, что в свою очередь увеличит размер и повысит ликвидность российского фондового рынка.Что касается сбоев в работе IT-систем на бирже, уверен, менеджмент сможет справиться с подобными проблемами в будущем.

— В отличие от ММВБ-РТС доля в ОГК-5 у вас гораздо больше (консорциуму инвесторов, в который входит РФПИ, принадлежит 26,45% акций ОАО «Энел ОГК-5». — «Ведомости»). Есть ли планы вводить своего директора в совет компании?

— На ближайшем собрании акционеров 20 июня в совет директоров ОГК-5 из 11 человек будет избрано три директора от нашего инвестиционного консорциума, в том числе и представитель РФПИ. Для нас эта сделка [по покупке акций ОГК-5] была знаковой. Это крупнейшая сделка в области прямых инвестиций в энергетический сектор в российской практике. Кроме инфраструктурного фонда Macquarie Renaissance (MRIF) и фонда «Русэнерго» нам удалось привлечь к ней фонд AGC Equity Partners, управляющий средствами инвесторов из Персидского залива. Это стало крупнейшей инвестицией в Россию из стран Ближнего Востока. Вырученные от продажи акций ОГК-5 средства «Интер РАО ЕЭС» планирует направить на финансирование инвестпрограммы по модернизации существующих электростанций в регионах России, что также очень важно. Проинвестировав в сделки ММВБ-РТС и ОГК-5 около $200 млн, мы привлекли около $800 млн от наших соинвесторов и довольны коэффициентом привлечения средств 1:4 по первым сделкам.

— Официально сообщалось о продуктивной поездке фонда в Башкирию и Татарстан в середине мая. Может, уже есть проекты, на которых выбор остановлен?

— Наш визит в Уфу и Казань стал продолжением работы с регионами, которую мы ведем с инвесторами. С рядом крупнейших фондов в начале этого года мы посетили Ульяновскую, Свердловскую области и Красноярский край. Нам было представлено более 20 интересных проектов, из которых больше всего заинтересовали возможности по развитию инфраструктуры этих регионов. В Башкирии и Татарстане, например, мы сейчас активно изучаем проекты развития аэропортов Уфы и Казани.

«Это был важный знак»

— Как на индустрии прямых инвестиций отразится возможный выход Греции из зоны евро?

— Последствия выхода Греции из Евросоюза слабо предсказуемы. Мы живем в настолько сложном мире, что зачастую непонятно, что и к чему может привести. Выход Греции будет связан с замедлением роста для всего мира, в том числе и для России. Соответственно, можно ожидать серьезный нефтяной шок. Для фондов прямых инвестиций рост тоже замедлится, но должна уменьшиться и оценка бизнесов. Инвестировать можно будет по более разумным оценкам, понимая, что в России есть много отраслей, которые будут расти несмотря ни на что. Мы верим в индустрию частной медицины. Спрос на ее услуги активно растет, но сейчас она крайне неэффективна, в нее нужно привносить лучшие практики, что позволит ей активно развиваться. Мы продолжим инвестировать в медицинскую и другие перспективные отрасли, делая поправку на то, что темпы роста, возможно, будут пониже.

— Чего больше в вашей работе: вы ломаете лед недоверия по отношению к России или ведете предметные диалоги о ситуации в конкретных отраслях и конкретных сделках? И кого среди ваших собеседников больше: суверенных фондов, отраслевых стратегов, размещающих производство в России, или же более мелких игроков?

— Инвесторов можно разделить на три группы по восприятию ими России. Группа № 1 — инвесторы, которые уже инвестировали сюда и имеют в основном позитивный опыт. Хорошо известный факт — у IKEA цена продаж с квадратного метра в России больше, чем в любой другой стране. Эти 30—40 компаний представлены в консультативном совете по иностранным инвестициям, с которым регулярные встречи проводит Игорь Иванович Шувалов. Важно, что именно эти инвесторы говорят: да, нужно сделать поменьше бюрократии, но в целом качество рынка и людей, возможность для доходных инвестиций в России значительно выше, чем во многих других странах. К этой же группе относится пара фондов, уже инвестировавших в Россию, например TPG.

Группа № 2 уже прошла стадию понимания, что Россия — привлекательный рынок, и смотрит на конкретные сделки и отрасли. Но для них это всего лишь первый взгляд, им легче начать с отраслей, в которые они ранее активно инвестировали в других странах, в которых они обладают уникальной экспертизой. Мы сейчас работаем с одним таким крупнейшим инвестором в нефтехимии и логистике.

Третья категория инвесторов — те, с кем нужно проводить образовательную работу буквально с нуля. К сожалению, инвестиционный образ России в мире сейчас не самый лучший. Многие воспринимают Россию гораздо хуже, чем она есть на самом деле. С этими людьми мы тоже активно общаемся. Кроме простого ликбеза, мы используем еще и тот факт, что в экспертный совет РФПИ вошли мегазвезды инвестиционного мира. Например, глава Blackstone Стивен Шворцман, председатель и генеральный директор Apollo Global Management Леон Блэк или управляющий директор Kuwait Investment Authority Бадер аль-Саад. Когда они сказали пару фраз об интересе к инвестициям в Россию и сотрудничеству с РФПИ, для многих инвесторов — а они очень внимательно прислушиваются к другим инвестиционным гуру — это был важный знак.

— Как вам удалось привлечь в экспертный совет РФПИ этих звезд?

— Еще до его создания по поручению руководства страны [председатель Внешэкономбанка] Владимир Александрович Дмитриев и я встречались практически со всеми ведущими инвесторами мира и обсуждали с ними концепцию создания РФПИ. За пять поездок в течение года мы объехали около 40 инвестфондов. Проговаривали, как можно было бы с учетом их советов создать такой фонд, чтобы работать с ним было комфортно им самим. Ведущие мировые инвесторы давали и общие советы, и детальные. Например, как сделать, чтобы фонд фокусировался на доходности, а не на других целях. Многие из инвесторов, сейчас входящих в наш экспертный совет, участвовали в этом диалоге. Также была очень важна их встреча с Владимиром Владимировичем Путиным 18 мая 2011 г. Тогда в течение нескольких часов они задавали очень детальные и четкие вопросы про фонд и получили от Владимира Владимировича понятные и интересные им ответы. Эта встреча стала сильным катализатором, после нее они согласились войти в наш экспертный совет. С каждым из этих фондов мы уже смотрим на две-три сделки. Мы поняли, что важна правильная и системная коммуникация с ведущими инвесторами, многие из которых до последнего времени вообще не фокусировались на России.

«Мир действительно стал хуже»

— А кто придумал эту концепцию РФПИ, с которой вы путешествовали?

— Первоначально эта идея возникла в Министерстве экономического развития. Эльвира Сахипзадовна Набиуллина сыграла важную роль в том, чтобы эта идея приобрела свой вес. Дмитрий Анатольевич Медведев и Владимир Владимирович Путин активно поддержали этот проект и поставили задачу создать такую модель фонда, которая стала бы итогом открытого диалога с ведущими мировыми инвесторами и пользовалась бы их поддержкой. Внешэкономбанк пользуется значительным доверием инвесторов, и РФПИ был создан как дочерняя структура ВЭБа.

— Как проходит работа с иностранными партнерами и иностранными членами наблюдательного совета РФПИ?

— Я помню, как глава Кувейтского инвестиционного фонда сказал, что для РФПИ важны три вещи: ориентироваться именно на доходность, иметь прозрачные правила корпоративного управления, профессиональную и правильно мотивированную команду. Все это базовые вещи, но мы именно этим принципам следуем в нашей работе, благодаря им есть первые успешные результаты. В наблюдательный совет РФПИ, состоящий из семи человек, входят два иностранца — Джош Лернер, профессор в области прямых инвестиций Гарвардской школы бизнеса, и Лоран Вижье, руководитель французского государственного банка Caisse des Depots International. Они присутствуют на всех заседаниях, вся наша работа для них прозрачна и открыта.

Наши первые сделки мы смогли заключить в очень сжатые сроки, ведь фонд был окончательно зарегистрирован только в начале этого года. Это стало возможным благодаря привлечению в РФПИ профессиональной инвестиционной команды. У каждого из наших директоров более чем 10-летний опыт работы в сфере прямых инвестиций. Мы сумели привлечь инвесторов с различной географией — например, привлекли арабский и китайский суверенные фонды. Суверенный фонд Китая — один из крупнейших инвесторов мира, а нам удалось всего за четыре месяца с момента первый встречи запустить совместный фонд. В ближайшее время мы объявим, что крупнейший суверенный фонд Ближнего Востока согласился инвестировать во все сделки РФПИ по модели автоматического соинвестирования. Словом, у нас есть первые вполне ощутимые достижения. Это тоже входит в нашу идеологию: доказывать свою эффективность сперва хорошими сделками, а потом — хорошим доходом, чтобы примеры успешных сделок позволили кратно увеличить инвестиции в Россию. Мы должны вернуть вложенные государственные средства с хорошей доходностью, показав, что в России работают правильные инвестиционные механизмы, здесь можно инвестировать и зарабатывать, создавая хорошие предприятия и рабочие места.

— Как инвесторы, с которыми вы общаетесь, реагируют на рост уличной протестной активности в России? Обращают ли они внимание на митинги в крупных городах и ответные действия властей, задают ли вам вопросы о политических рисках?

— Инвесторы и руководители фондов реагируют на это достаточно спокойно. Для них важна стабильность, уверенность в дальнейшем росте экономики. Может быть, я кого-то разочарую, но вся эта уличная активность не является темой бесед для крупных инвесторов. Они не хотят решить проблемы мироздания. Они хотят вкладывать деньги, получать нормальную доходность и понимать, что эти инвестиции будут стабильно расти за счет фундаментального роста нашей экономики. То, что они видят в России, — это, безусловно, серьезный потенциал, связанный с тем, что мы шестая по величине экономика мира, средний класс у нас вырос в три раза за последние пять лет, по оценке McKinsey. При этом они понимают и проблемы, которые есть в стране. Это и бюрократия, и коррупция, и проблемы с защитой прав инвесторов. Но они видят и то, что государство понимает эти проблемы и готово их решать. Президент Путин недавно озвучил план по движению России в рейтинге Doing Business с 120-го места к 20-му. Это как раз очень важно и понятно инвесторам как целеполагание. Мало того, в рамках этого движения Министерство экономического развития делает 22 «дорожные карты» для улучшения базовых процессов в ведущих отраслях и в государстве в целом. Такие шаги складываются для инвесторов в комфортное разумное понимание ситуации. Их бы много сильнее волновало, если бы в России была безработица на уровне 20%, как в Испании. Или если был бы паралич в принятии решений госорганами, как сейчас в Европе. Так что инвесторы абсолютно спокойно настроены.

— А это Россия стала лучше или мир стал хуже?

— Мир стал сложнее, и в ближайшее время кризис в Греции может привести к еще большим потрясениям. Безусловно, экономическая ситуация в мире резко ухудшилась. Приведу пару фактов, о которых мало кто знает. Благосостояние американских семей в период с 2007 по 2010 г. упало на 40%, по оценке WSJ. Безработица среди молодых людей в Испании порядка 50%, Грецию даже не обсуждаем. То есть мир действительно стал хуже и источников для роста в мире очень мало. Россия, при понимании всех наших проблем, обладает значительным потенциалом для роста. Например, в ряде российских отраслей эффективность составляет всего 20—30% от мировых стандартов. Поэтому, если мы в этих отраслях эффективность повысим, можно сделать рывок в масштабах всей экономики. Так что Россия на фоне всего мира действительно выглядит неплохо.

— И ваши собеседники-инвесторы уверены, что Россия всегда будет оставаться в противофазе ко всем остальным странам?

— Безусловно, кризис во всем мире повлияет и на Россию. Но у России есть очень серьезный резерв возможностей, о котором часто не принято говорить. В России вообще очень много самобичевания. Когда с инвесторами разговариваешь, они сами часто говорят: слушайте, ну мало еще стран в мире, у которых средний класс вырос втрое за последние пять лет, у которых самые большие резервы, сбалансированный бюджет, хорошие перспективы роста и маленькая безработица, при этом у молодых активных людей всегда есть возможности для развития. У России большой потенциал — просто его надо реализовать.

«Получается довольно большой инвестиционный чек»

— В России отрасль прямых инвестиций к настоящему времени выглядит менее развитой, чем фондовый рынок. Почему так получилось? И каковы перспективы у вашей индустрии в России?

— Инвестиции в фондовый рынок имеют свои особенности: в силу большей ликвидности они очень подвижны — быстро приходят, но быстро и уходят, порой по причинам, совершенно не связанным с Россией. Долгосрочные, или прямые, инвестиции значительно менее ликвидны, зато они более важны для страны, потому что направлены на повышение эффективности бизнеса и его роста в горизонте 5—7 лет. При этом они, конечно, более рисковые в силу тех же ограничений по ликвидности. Поэтому эти инвестиции сложнее привлекать. Сейчас мы наблюдаем увеличение роли прямых инвестиций, в том числе и, как нам кажется, благодаря РФПИ. Ведь инвесторам, которые вкладывают деньги в горизонте 5—7 лет, важен хороший местный партнер. Для того чтобы прямых инвестиций приходило больше, стране нужно быть более эффективной и решать многие из накопившихся проблем. Прямые инвестиции — это, можно сказать, барометр привлекательности инвестиционного климата, мерило того, насколько правильно в этом климате выстроены внешние коммуникации. Мы будем помогать таким инвесторам приходить в Россию.

— Какое соотношение между собственными и привлеченными деньгами будет у вас в дальнейшем?

— Мы не можем делать сделки, если у нас нет привлеченного капитала по отношению к собственному хотя бы в соотношении 1:1, при этом на практике эта пропорция уже составляет 4 к 1. Концепция очень простая, но правильная. Всегда две пары глаз смотрят на сделку, мы не имеем права инвестировать, если кто-то из ведущих инвесторов нас не поддерживает. Безусловно, они не хотят потерять свои деньги. Поскольку для них инвестиции в нашу страну одни из первых, они очень внимательно подходят к анализу сделок. Качество инвестиционных решений лучше, так как мы их вместе обсуждаем. У многих из инвесторов действительно «умные деньги», поскольку каждый из них в своей области сделал, к примеру, по 20 сделок. Они не просто заходят в проект, а с пониманием, как улучшить то или это в компании.

— У вас есть какой-то целевой показатель по доходности фонда или он разнится в зависимости от сделки?

— Мы разделяем два типа сделок, которые совершаем. Первый — это инфраструктурные проекты с меньшей доходностью, гарантирующие при этом стабильный денежный поток, допустим платная автодорога. Мы уже сейчас рассматриваем такие проекты, для них доходность должна составлять не менее 15% годовых. Для остальных проектов, на которые мы смотрим, доходность должна составлять 20% годовых и выше.

— А каков минимальный порог для ваших инвестиций?

— Минимальный размер вложений с нашей стороны должен составлять около $50 млн. Еще как минимум $50 млн должны прийти от соинвесторов. Получается довольно большой инвестиционный чек. Исходя из размера фонда, мы в общей сложности можем осуществить порядка 30—40 сделок. Они должны быть разумного размера, чтобы мы могли влиять на ситуацию в компаниях, помогать им развиваться. Если мы пойдем в слишком маленькие проекты, у нас просто не хватит возможностей за всем правильно следить и участвовать в управлении.

«Это огромное преимущество России»

— За счет чего живет сам фонд — это, наверное, комиссия за управление?

— У нас есть комиссия за управление. Правила доверительного управления, которые регулируют наши взаимоотношения с Внешэкономбанком, предусматривают, что все непроинвестированные средства размещаются в ВЭБе и генерируют прибыль. Часть этой прибыли в виде комиссии за управление направляется нам на поддержание операционной деятельности. Размер комиссии мы не раскрываем, но она гораздо ниже, чем в частных фондах в среднем по рынку. Мы вообще активно экономим и бережливо относимся ко всему. Наши сотрудники получают чуть ниже рынка, но их привлекает широкий круг задач и общение с ведущими мировыми инвесторами и российскими предпринимателями.

— А бонусы-то они будут получать в случае удачных выходов фонда из проектов?

— Да, мы надеемся финализировать в ближайшее время опционную программу, которая будет увязана с прибыльностью проектов. Этого также требуют все наши соинвесторы, потому что они хотят, чтобы люди были мотивированы доходностью, чтобы совпадали интересы нашей команды и их команд.

— У РФПИ есть обязательства использовать только российскую юрисдикцию для сделок или вы можете и с офшорами работать, как все?

— Приоритетной для нас является работа через российскую юрисдикцию, но наши документы, согласованные с ФСФР, позволяют нам инвестировать и через иностранные юрисдикции. К тому же до 20% средств фонда могут быть инвестированы вне России и мы уже смотрим на некоторые проекты в СНГ и в Европе совместно с ведущими российскими компаниями, например с Объединенной авиастроительной корпорацией. Также у нас есть возможность делать инвестиции через иностранные холдинговые структуры, которые потом будут владеть активами в России.

— Как вы сами оказались в РФПИ?

— Я начал общаться с руководителями экономического блока правительства, когда создавалась Российская венчурная корпорация (РВК), а я был соуправляющим партнером фонда Delta Private Equity и возглавлял Российскую ассоциацию венчурного и прямого инвестирования. Со мной, как с одним из экспертов, обсуждали возможные принципы создания РВК, некоторые из них позднее были использованы и при создании РФПИ. При моем назначении в РФПИ, наверное, сыграло свою роль прежде всего то, что у меня есть успешный опыт инвестиций в России, подтвержденный на деле такими проектами, как Дельтабанк, «Дельтакредит», СТС, ТВ-3, НТК и др. В Delta Private Equity у меня было семь успешных выходов из инвестиций с доходностью более 100% годовых. Плотно общаться с представителями государства я начал недавно. Очень много талантливых и толковых людей работают на государственной службе, причем они делают это совершенно искренне и преданно, работая до самой ночи, в праздники и выходные. Меня это очень привлекает, хотя такие вещи могут не вписываться в ту картину мира, которая есть у некоторых людей

— Часто ли вы, что называется, для себя сравниваете Россию и Украину? Просто обе страны вам близки, понятны…

— Мне кажется, что, говоря о политике, мы часто забываем про украинский пример. Там произошли так называемые демократические перемены в результате оранжевой революции, что привело к повышению коррупции в три-четыре раза, к дикой битве между этими демократическими кланами, которые только в начале борьбы были объединены, а после того, как пришли к власти, стали пожирать других и друг друга и в результате проиграли. Соответственно, демократическая идея на Украине во многом дискредитирована именно благодаря оранжевой революции, потому что оранжевая демократия ассоциируется там с хаосом и возросшей коррупцией. Поэтому, не давая оценки этому примеру, надо: а) о нем не забывать; б) понимать, что в условиях мирового кризиса возможность государства быстро принимать решения, мобилизовать ресурсы и удерживать ситуацию — это огромное преимущество России. Приведу еще один пример: сейчас мы видим Грецию, которая фактически поставила всю Европу перед серьезными проблемами — именно потому, что в стране отсутствует умение принимать четкие решения и отвечать за их выполнение. На мой взгляд, рецепт решения многих наших проблем в том, чтобы делать это в конструктивном, продуктивном и эволюционном ключе. Мы в РФПИ взяли на себя такой кусочек этой конструктивной работы, как взаимодействие с иностранными инвесторами — то, что моя команда и я неплохо понимаем, — и именно на этом участке мы стараемся улучшить ситуацию.

Биография

Родился в 1975 г. в Киеве. В 1996 г. получил степень бакалавра экономики Стэнфордского университета, в 2000 г. — степень MBA Гарвардского университета.
2000 — заместитель генерального директора компании «Информационные бизнес-системы» (IBS).
2002 — директор по инвестициям Delta Private Equity, затем соуправляющий партнер и исполнительный директор.
2005 — председатель Российской ассоциации прямого и венчурного инвестирования.
2007 — управляющий партнер и президент фонда прямых инвестиций Icon Private Equity.
2011 — генеральный директор Российского фонда прямых инвестиций.

«Очень важно не сделать ошибок»

У фонда есть три подхода к поиску проектов для инвестиций, говорит Дмитриев: «Во-первых, мы сами очень активны. Мы посмотрели на список 300 самых крупных компаний в России, проанализировали те, которые нам интересны, связались с ними и начали вести переговоры. Во-вторых, мы смотрим на индустрии, которые нам кажутся прорывными, — медицина, энергоэффективность, логистика и многие другие. Смотрим на крупнейшие компании в этих отраслях, находим соинвесторов, которые в этих секторах разбираются, и начинаем взаимодействовать. В-третьих, к нам приходят сами компании. Этот поток усилился буквально за последние три-четыре месяца, когда люди стали больше знать об РФПИ. Мы получаем много сделок от наших партнеров. При этом мы активно отбираем подходящие сделки, потому что для фонда очень важно не сделать ошибок. Будем инвестировать, наверное, только в одно из 20 предложений, которые мы рассмотрели».

Новая встреча с триллионами

Руководители крупнейших зарубежных фондов прямых инвестиций сегодня примут участие в заседании экспертного совета РФПИ, которое состоится в рамках Петербургского экономического форума. На 21 июня у них намечена встреча с Владимиром Путиным. В прошлом году на аналогичной встрече с ним присутствовали топ-менеджеры, под управлением которых находилось $2 трлн, а в этом году ожидается вдвое большая сумма.

Интервью взяли Ольга ПРОСКУРНИНА, Василий КУДИНОВ