Дмитрий Разумов: «Кэшевая подушка позволяет никуда не спешить» - «Интервью»

Завершив в сентябре со скандалом недолгую карьеру в политике, Михаил Прохоров так и не вернулся полностью к управлению своим бизнесом. Гендиректор группы ОНЭКСИМ Дмитрий РАЗУМОВ рассказал «Коммерсанту», чем обернулся для нее политический вояж господина Прохорова, какова позиция группы в конфликте акционеров «Норникеля» и что она собирается делать с убыточными банковскими активами.

— Как отразился на ОНЭКСИМе уход Михаила Прохорова в политику и возвращение из нее? Система управления, ваши обязанности и сфера ответственности изменились?

— Сильно не отразился, личность не должна подменять собой систему. Мы с Михаилом разделили обязанности. Он занялся политикой, я остался заниматься бизнесом — в принципе тем же самым, чем и до этого. Может, чуть больше погрузился в некоторые активы, например, в «Полюс Золото». Ну и неизбежно стал больше обращать внимание на политику, следить за новостями. Это для меня такая эмоциональная история.

— А отношения с партнерами?

— Приход Михаила в политику их никак не поменял, после громкого ухода, конечно же, волнение было — в первую очередь в головах контрагентов. Было первоначальное напряжение, как мы будем дальше жить, будет ли это менять наш бизнес.

— Чего они боялись? Давления?

— Что политическая деятельность скажется на нашем бизнесе. Но прошло несколько месяцев, никаких объективных изменений нет, все успокоились.

— На ваш взгляд, история с политикой завершена?

— По-моему, нет, но точно покажет время.

— Было много споров вокруг возврата денег, которые Михаил Прохоров вложил в партию, в том числе средств его коллег и партнеров по бизнесу. Наверняка среди них есть и контрагенты ОНЭКСИМа, они предъявляли претензии?

— Мне сложно сказать, насколько наше партнерство по бизнесу пересекалось с финансированием партийной деятельности. О претензиях я не слышал. Вроде бы все, кто хотел вернуть деньги, их получили или получат.

— Все вернулось совсем на круги своя? Или уровень участия Прохорова в управлении бизнесом изменился?

— Нет, Михаил в бизнес не вернулся. Понятно, что он не на 100% абстрагирован от этого — стратегические вопросы мы по-прежнему обсуждаем, но то, что он ушел от повседневного погружения,— это факт. Сейчас мне кажется, что он в ОНЭКСИМ не вернется в той роли, которую играл до ухода в политику.

— Вы говорите, что политика на бизнес не повлияла. Но комиссия по иностранным инвестициям не пропустила вопрос о переводе «Полюс Золота» под британскую юрисдикцию. Компании пришлось отложить премиальный листинг на LSE, она не сможет до конца года войти в FTSE-100. Это не проблемы?

— Я бы не назвал это проблемой, комиссия перенесла рассмотрение вопроса. Основываясь на официальном комментарии главы ФАС и нашем общении с госорганами, мы понимаем, что этот вопрос будет рассмотрен и будет принято положительное решение. Никаких оснований для отказа нет. Мы уже получили разрешение на переезд на Джерси, а сейчас просим перевести нас из Джерси в Лондон. Из полуофшорной юрисдикции — в прозрачную, понятную английскую юрисдикцию.

— Почему вы не получили разрешения, если все так просто и прозрачно?

— Сложно комментировать. Я до конца этого не понимаю. Но уверен, что никакой фундаментальной проблемы нет.

— Насколько существенны для «Полюса» последствия задержки с разрешением?

— Это вопрос переноса сроков на два-три месяца. Не критично. Тем более что и листинг, и FTSE-100 зависят не только от решения комиссии, но и от размещения на рынке казначейского пакета для достижения определенного объема free float. И еще вопрос, стоит ли в нынешних условиях продавать бумаги до конца года или отложить на следующий.

— В целом вы сейчас ведете бизнес исходя из логики, что наступает вторая волна кризиса или текущие проблемы на рынках — просто флуктуация? То есть чувствуете себя в июле 2008 года, когда кризис в России отрицали, или в сентябре 2008 года, когда его наступление стало очевидным?

— Мы ведем себя консервативно. Это не совсем сентябрь 2008 года, но, конечно, и не июль. Мы закладываем для себя достаточно негативные сценарии. Но есть надежда, что этот период будет все-таки менее болезненным. Надежда основана на том, что, в отличие от 2008 года, на этот раз все ожидают наступления второй волны кризиса, готовятся к ней — может, это позволит избежать слишком серьезных проблем.

— А не может быть наоборот?

— Может.

— Как выглядит ваш негативный сценарий?

— Мы исходим из того, что в мировой экономике в любом случае будет турбулентность, непонятная, слабо прогнозируемая ситуация в течение года, может быть, двух.

— Но как только все формальности по «Полюсу» будут урегулированы, вы казначейский пакет сразу разместите?

— Мы идем к премиальному листингу и точно его получим. И размещаться не будем только в ситуации полного коллапса, которую, конечно, невозможно исключить. При сохранении той ситуации, которая есть на сегодня, мы разместимся.

— Михаил Прохоров уверял, что до конца года «Полюс» объединится с крупным иностранным конкурентом. Переговоры идут или заморожены?

— Сейчас приоритетом является завершение процесса получения премиального листинга и включение в FTSE-100. Это необходимое условие для получения адекватной, справедливой оценки при любом слиянии. До этого я предпочел бы не говорить о возможных сделках.

— И все-таки история живая или нет?

— Конечно, живая. В смысле — мы смотрим, как развиваться дальше, и идея превращения «Полюса» в крупную, подлинно международную компанию остается стратегической целью.

— А переговоры с потенциальными партнерами продолжаются?

— В настоящий момент переговоры не ведутся.

— При этом вопрос о продаже активов KazakhGold семье Асаубаевых так и остался в подвешенном состоянии?

— С Асаубаевыми подписано соглашение, мы рассчитываем на его исполнение. Условия сделки согласованы и не меняются, были сдвинуты сроки. Конечно, получить финансирование в условиях такой нестабильности на финансовых рынках им сложно, поэтому мы идем навстречу. В любом случае иного варианта мирного урегулирования конфликта вокруг KazakhGold я не вижу.

— Есть еще один масштабный конфликт, в котором в определенной степени участвует ОНЭКСИМ,— между акционерами ГМК «Норильский никель». Вы владеете долей в «Русале», который борется с «Интерросом» за контроль над «Норникелем». И не скрываете, что нередко расходитесь во мнениях с основным акционером «Русала» Олегом Дерипаской. Как бы вы оценили ситуацию вокруг ГМК?

— Очевидно, что она тупиковая. Есть два крупных акционера, несогласных друг с другом в отношении стратегии развития компании. Никакой добавленной стоимости 25% акций «Норникеля», которые принадлежат «Русалу», не создается, а у других акционеров ГМК она возникает. Мы наблюдаем ситуацию в течение двух лет, и лучше она не становится, только хуже. Поскольку «Интеррос» с «Русалом» договориться не могут, кто-то должен продать пакет, прекратив, таким образом, конфликт. На сегодняшний день Владимир Потанин не готов продавать свой пакет, да и у «Русала», по-хорошему, возможности покупки ограниченны: цены на алюминий падают, электричество и сырье дорожают, а долг, пусть и реструктурированный, все равно давит. Позиция ОНЭКСИМа как акционера — лучше всего продать «Норникель» с гигантской премией, решить долговую проблему, аккумулировать кэш на балансе и смотреть, как повернется жизнь дальше. Потому что возможности на рынке возникают всегда.

— И Владимир Потанин, и сам «Норникель» предлагали выкупить бумаги. Их цена вас устраивала?

— Предложение, сделанное «Норникелем» в марте, было исключительно выгодным для «Русала». И мы как акционеры были за принятие этого предложения.

— Последнее, осеннее предложение оказалось уже не столь интересным?

— Цена была меньше, и пакет только 15%. Но и в той ситуации «Русал» мог бы стать не пассивным наблюдателем, а активным игроком. Конечно же, в ходе переговоров предложение можно было улучшить. Я считаю, что нужно было торговаться и продавать пакет.

— Главе совета директоров «Русала» Виктору Вексельбергу тогда действительно поручили провести переговоры с «Норникелем»?

— Да, конечно.

— Переговоры состоялись?

— Они начались, но не продолжились, так как «Русал» выступил с официальным отказом от продажи пакета.

— Как Олег Дерипаска аргументирует перед вами свое нежелание выходить из «Норникеля»?

— Он уверен, что рано или поздно ситуация изменится в пользу «Русала». Среди аргументов против продажи — общая тенденция к консолидации в металлургии, высокое качество «Норникеля» как актива, отсутствие в отрасли сопоставимых активов, возможных для приобретения. Опасения, что акционеры «Русала» перессорятся, требуя распределения полученного за пакет в ГМК кэша. Но мы много раз говорили, что кэш нам не нужен, мы его точно готовы оставить в компании. Есть и чисто психологические моменты — что продать пакет — значит уступить.

— То, что весной в конфликт вернулся Алишер Усманов, контролирующий около 5% акций «Норникеля», и поддержал позицию «Русала», как-то повлияло на ситуацию?

— Мне сложно это комментировать — я не настолько глубоко погружен в конфликт.

— Вы видите перспективы разрешения конфликта?

— На мой взгляд, если ситуация и разрешится, то точно не в ходе юридических споров и претензий. Я не говорю, что «Норникель» или «Интеррос» — белые и пушистые, но они все делают хитро, и реальных юридических зацепок, думаю, нет. При этом они все равно заинтересованы в скорейшем прекращении конфликта. Так что пространство для переговоров есть.

— Были слухи о том, что вы продаете энергокомпанию «Квадра». Вы недовольны этой инвестицией?

— «Квадра» — хорошая компания. Несет стабильный денежный поток, компактно расположена, прибыльна, хорошо строит — и по срокам, и по ценам — и в результате больше других зарабатывает на ДПМ (договорах о поставке мощности.— «Ъ»). Но ее бизнес подвержен тем же проблемам и рискам, что и остальная российская энергетика в связи с незавершенностью реформ. И долгосрочное, и даже краткосрочное планирование в отрасли может быть только очень условным.

— Вы полагаете, можно ожидать кризиса в энергетике?

— Если говорить об электроэнергетике в смысле «бесперебойного обеспечения и т. п.», то здесь вроде все в порядке. Хуже с тепловой — тут он может наступить в любой момент: с учетом состояния наших котельных и теплотрасс, мне кажется, мы живем на большой пороховой бочке. Если же говорить об электроэнергетике как о бизнесе, то здесь кризис налицо.

— Если бы вы знали, как будут развиваться события, зашли бы в энергетику в ходе ликвидации РАО «ЕЭС России» в 2008 году?

— По той цене, которую заплатили в 2008 году (26 млрд руб. за 50% акций.— «Ъ»), конечно, никогда бы «Квадру» не купили.

— Поэтому сейчас хотите продать? Переговоры об этом действительно велись и с кем?

— Это вопрос цены и перспектив ее роста (сейчас на рынке акция «Квадры» стоит меньше 1 коп., 50% — около 8,4 млрд руб.— «Ъ»). В случае с «Интер РАО», с которым мы действительно вели переговоры в начале года, где предполагался обмен акций, мы ставили для себя вопрос, что будет дорожать быстрее — относительно небольшая «Квадра» или крупный энергохолдинг. Но взаимоприемлемых коммерческих условий не нашли.

— Других претендентов не было?

— «Квадрой» интересуются, хотя таких предметных, детальных переговоров, до которых мы дошли с «Интер РАО», ни с кем не было. Но «Квадра» — не девушка на выданье, кто бы взял. Мы ведем переговоры с теми, кто нам стратегически интересен. Кэшевая подушка группы позволяет никуда не спешить.

— Но если есть большая кэшевая подушка, зачем вы, например, ищете стороннего инвестора для «Ё-мобиля»? Почему бы вам самим не реализовать этот проект?

— На самом деле мы не ищем стороннего инвестора. Все, что мы ищем, это банковское финансирование. А допуск банка или его инвестиционного подразделения в капитал компании может быть дополнительным мотивирующим фактором.

— То есть это необязательно?

— Совершенно необязательно. Пара банков, с которыми мы обсуждали финансирование, говорили, что проект на ранней стадии, нам это так просто неинтересно, пустите нас в капитал. Мы готовы на миноритарную долю.

— А сколько уже сами вложили в «Е-мобиль»?

— Около ?50 млн, примерно треть бюджета.

— Если не сможете найти деньги, продолжите проект самостоятельно или заморозите?

— Точно будем продолжать.

— Что сейчас происходит в ОПИНе?

— Компания развивается. Реструктурировала задолженность, привлекла новую команду, утвердила новую стратегию, начала стройки, активно продает, стала прибыльной впервые за три года. Запускаем пять новых проектов. Ведем переговоры с несколькими участниками рынка о консолидации активов на базе ОПИНа — наших партнеров он интересует как компания публичная и прозрачная, с хорошей историей и акционерами.

— Речь идет о крупных компаниях, по размеру сопоставимых с самим ОПИНом?

— Да, конечно.

— Может быть, хотя бы намекнете, о ком речь?

— Нет, не могу. Помимо индустриальных партнеров, разговариваем с некоторыми госбанками по их активам в области недвижимости. Это был бы интересный вариант — передать проекты профессиональной, а главное, профильной команде, получив взамен акции публичной компании.

— Правда, что вы ведете переговоры о покупке телеканала «Дождь»?

— У «Дождя» и продуктов «Живи» схожие аудитории и отчасти идеология. Сейчас мы пытаемся понять, есть ли у объединения преимущества с точки зрения бизнеса, насколько это нам может быть выгодно.

— Когда можно ждать принятия решения?

— Думаю, что до конца года мы точно определимся.

— Были переговоры о покупке активов «Проф-Медиа»?

— Что-то могло заинтересовать наши медийные компании, например «Рамблер» был интересен РБК, «Афиша» — «Живи». Но сказать, что мы вели на эту тему переговоры, наверное, нельзя. Ценники, которые объявлялись, как нам казалось, имели мало общего с реальной жизнью.

— Ваши банковские проекты продолжают вызывать вопросы — например, плохие финансовые показатели «Ренессанса». Вас самих это не удручает?

— Заходя в «Ренессанс», мы имели совершенно четкое видение, что хотим с ним сделать. Стратегия заключалась в построении платформы, которая позволит «Ренессансу» стать ведущим инвестиционным банком на развивающихся рынках.

— Ну и как, получилось?

— Я считаю, что «Ренессанс» может им стать. Платформа построена.

— Когда же она начнет приносить деньги?

— Когда рынок валится на десятки процентов, ни один инвестиционный банк не зарабатывает. Но когда этот цикл закончится, первые деньги придут в развивающиеся рынки. Потому что здесь рост. А если они придут на развивающиеся рынки, наша платформа, инфраструктура построенная будет задействована.

— Долго вы готовы сидеть в этой убыточной истории?

— Сложный вопрос.

— Вы обсуждали возможность выхода из «Ренессанса»? Не предлагали его, например, Сбербанку, когда он вел переговоры по «Тройке Диалог»?

— Со Сбербанком шел разговор, не переговоры, а разговор. Но Сбербанку нужно было либо 100%, либо контроль. На том этапе и за тот мультипликатор, который банк был готов платить и в итоге заплатил «Тройке», мы с контролем расставаться были не готовы.

— Сейчас уже готовы?

— Это не исключительно наше решение. У нас есть управляющий партнер. Мне за него сложно говорить.

— Ответьте за себя.

— Мы со всем готовы расставаться, это вопрос цены.

— Я правильно понимаю, что с МФК ситуация хуже?

— Мы принимали решение о приобретении банка и вырабатывали его стратегию до кризиса 2008 года. Кризис тотально перевернул ситуацию, включая наши планы по докапитализации банка. В этом году ситуация снова ухудшилась. Конечно, выстраивать какие-то даже среднесрочные планы в условиях такой турбулентности очень сложно. Но на сегодняшний день есть стратегия, есть новая команда. Благодаря ей в этом году МФК очень серьезно сократил издержки. Если бы это произошло на два года раньше, было бы здорово. Параллельно банк сильно и достаточно агрессивно нарастил кредитный портфель. С выводами, насколько стратегия будет успешной, я бы подождал — до результатов года.

— Правда, что Сулейман Керимов выходит из капитала МФК?

— Да, переговоры об этом ведутся.

— Почему господин Керимов принял такое решение?

-Видимо, у него сегодня другие приоритеты.

— Кто выкупит пакет?

— До конца это еще непонятно. На первом этапе, скорее всего, Прохоров. Может быть, Прохоров совместно с другими акционерами.

— Керимову придется зафиксировать убытки? Он сможет вернуть деньги, вложенные в банк?

— Мы считаем, что стоимость доли не уменьшилась. Соответственно, деньги он не потеряет.

— Кто-нибудь из других акционеров собирается выходить из МФК?

— Мне по крайней мере об этом ничего не известно.

Разумов Дмитрий Валерьевич

Родился 7 февраля 1975 года в Москве. В 1997 году окончил международно-правовой факультет МГИМО. Во время учебы работал специалистом по корпоративному и деловому праву в международной юридической фирме Clifford Chance. С 1997 года — заместитель начальника инвестиционно-банковского управления банка «Ренессанс Капитал». В 1998 году выступил соучредителем независимого венчурного фонда «ЛВ Финанс», где до марта 2004 года занимал должность управляющего директора. Одновременно в 2000—2003 годах входил в советы директоров ЗАО «Соник Дуо» и ОАО «МегаФон». В 2001 году стал заместителем гендиректора ГМК «Норильский никель», курировал стратегию развития компании. С 2005 года — независимый консультант «Норникеля» по слияниям и поглощениям. В мае 2007 года назначен генеральным директором группы ОНЭКСИМ. С апреля 2008 года — член совета директоров ОК «Русал», также входит в совет директоров УК «Интергео». В 2008—2010 годах возглавлял совет директоров банка МФК. С ноября 2010 года — председатель совета директоров компании ОПИН. Увлекается футболом, хоккеем, горными лыжами и теннисом. Женат, трое детей.

Группа ОНЭКСИМ

Группа ОНЭКСИМ создана предпринимателем Михаилом Прохоровым как инвестиционный фонд в мае 2007 года. Название позаимствовано у прекратившего существование в 2000 году ОНЭКСИМбанка, с которого Михаил Прохоров и Владимир Потанин в начале 1990-х годов начинали совместный бизнес. В число активов группы входят золотодобывающая компания «Полюс Золото» (около 40% акций), производитель алюминия ОК «Русал» (17,02%), горно-металлургическая компания «Интергео» (100%), энергетическая компания «Квадра» (бывшая ТГК-4; 50%), предприятие по производству светодиодов «Оптоган» (50% плюс 1 акция), компания «Е-авто» (51%), созданная для производства гибридных машин под брендом «Е», девелоперская группа «Открытые инвестиции» (30%), страховая компания «Согласие» (91%), банки «Международный финансовый клуб» (100%) и «Ренессанс Капитал» (50% минус 1/2 акции). Компании также принадлежат медиагруппа «ЖV!» (издает журналы «Сноб», «Русский пионер», газету F5, владеет телеканалом «Живи ТВ»), 51,1% холдинга РБК и 41% социальной сети Witology. Финансовые показатели не раскрываются.

Интервью взяла Рената ЯМБАЕВА