Михаил Темниченко: «Торги фьючерсом на нефть Urals начнутся в этом году» - «Финансы»

О том, почему Россия, извлекая из недр нефть марки Urals, продает ее, ориентируясь на котировки нефти марки Brent, и о запуске торгов фьючерсом на Urals, порталу «Финансы и Банки» рассказал первый вице-президент Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой биржи Михаил Темниченко.

— Россия, являясь одним из крупнейших производителей и поставщиков нефти, до сих пор вынуждена ориентироваться на цену этого товара, сложившуюся на зарубежных торговых площадках. При этом мы добываем нефть марки Urals, а опираемся на цену нефти марки Brent. Как сложилась такая ситуация и как сегодня страна пытается исправить такое положение вещей?

— Марка нефти Urals — это не какой-то сорт нефти с заранее заданными и оговоренными параметрами. Urals — это обобщенное название нефти, которая добывается в России и идет на экспорт через четыре точки нашей страны: порты Приморск, Усть-Луга, Новороссийск и нефтепровод «Дружба», который поставляет нефть до нефтеперерабатывающих заводов за пределами России. И при этом в каждую из этих точек приходит разная по своим свойствам нефть. Даже учитывая, что большая часть нефти, добываемой в России, относится к среднесернистым сортам нефти, она разная все равно. Так, в порт Приморск Ленинградской области приходит нефть с содержанием серы 1,46%. В порту Усть-Луга содержание серы в нефти доходит до 1,7%, в Новороссийские — до 1,5%. То есть цифры содержания серы разные везде. К тому же у этой нефти в разных местах разная плотность. Но при этом вся эта нефть обобщена в одной марке — как раз Urals. Эту нефть описывает внутрироссийский государственный стандарт, который подразумевает содержание серы в среднесернистой нефти от 0,6% до 1,8%.

— Сколько всего в России добываем нефти за один год?

— Мы добываем более 530 млн тонн, и примерно 250 млн тонн идет на экспорт. При этом большую часть этой нефти мы вывозим в западном направлении, или она переливается в перечисленных портах на борт танкеров, или уходит по нефтепроводу «Дружба».

— И у этого огромного рынка нефти нет никакой фиксированной цены?

— Ни фиксированной цены, ни прямой котировки сейчас у нашего рынка нефти нет. Вся нефть торгуется в привязке к котировке цены нефти марки Brent. Сложившаяся практика продажи российской нефти выглядит так. Нефть продается по формуле цены, которая определяется как среднее арифметическое котировок dated Brent агентства Platts за месяц, и от этой цифры вычитается дисконт. То есть контракт заключается в одну дату, а возможность посчитать цену этого контракта появляется по истечении месяца.

Platts — американское информационное агентство, которое специализируется на публикации ценовых котировок на нефть, нефтепродукты, природный газ, продукты нефтехимии и промышленные металлы.

В итоге получается, что, когда кому-то нужно купить танкер нефти, торгуется даже не сама цена на нефть, а размер дисконта от этой цены. А сама котировка нефти марки Brent складывается совершенно на другом рынке. Когда-то, довольно давно, это была цена реальной нефти марки Brent с точкой поставки в Северном море. Потом поток нефти именно этой марки начал иссякать, и в нее начали добавлять разные сорта. И сейчас Brent — это корзина из четырех сортов нефти: Brent, Osoberg, Ekofisk и Fortis. И даже эти четыре сорта в сумме дают менее 1 млн баррелей в день.

— Далее встает вопрос: а как формируется цена нефти марки Brent?

— В системе Platts есть «окно». В нем регистрируются физические сделки по продаже нефти.

Но это не биржевая система, это «индикативное окно». В этом окне нефтяной брокер может просто сообщить, что он совершил определенную сделку. При этом он делать этого не обязан — как и не обязан раскрывать никакие дополнительные условия этой сделки. Самое интересно заключается в том, что в этом окне сделок не бывает днями и неделями. И это с учетом того, что программа отгрузок танкеров по нефти марки Brent — 45 танкеров в месяц, это максимум.

Примечателен и тот факт, что это рынок, на котором нет компаний, которые продают российскую нефть.

— То есть Россия и ее компании, как добывающие, так и торгующие нефтью, не имеют на рынок ценообразования нефти никакого влияния?

— Именно так. Это такая давно сложившаяся картина мира: мы добываем и продаем, а цену формируем не мы. И для наших компаний такая ситуация крайне неприятна. Но и ничего в ней изменить мы не могли, пока к самой котировке Brent на рынке не возникли вопросы. А они возникли, в том числе, у финансовых регуляторов.

Так, несколько лет назад проводилось расследование в отношении компании Platts. Кроме того, в последние десять лет весь мир «закручивает гайки» по отношению к финансовым деривативам, особенно к внебиржевым. Всю торговлю пытаются подвести к биржевым технологиям или как минимум проводить через биржевой клиринг. И вот все чаще и чаще стало возникать мнение о том, что котировка Brent, теряет репрезентативность, так как ею можно легко сманипулировать.

— И возникает вопрос: а есть ли замена Brent?

— Вот тут-то для нас и открывается окно возможностей. Потому что российская нефть марки Urals — это тот наиболее подходящий поток физической нефти, на базе которой можно построить прямую котировку цены среднесернистой нефти. И весь наш проект на том и построен, чтобы эту возможность сейчас не упустить.

70% сделок на рынке нефти сегодня так или иначе завязаны на котировки Brent. Оставшиеся 30% — это американская нефть WTI и немного нефти из Дубая. Или котировка WTI перестанет быть внутриамериканским бенч-марком в связи с либерализацией внутреннего рынка нефти США, или появится что-то новое. Поэтому мы два года и занимаемся этим проектом — созданием механизма определения стоимости нефти Urals на Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой бирже. Но просто взять и скопировать технологию Platts не имеет смысла. Нефти Urals добывается и продается в мире куда больше, чем нефти марки Brent.

Но даже у нас набрать достаточное количество публичных спотовых сделок (сделок с реальным товаром.— «Финансы и Банки») для расчета на ежедневной основе индекса стоимости проблематично. Поэтому мы и искали инструмент, на котором котировка будет не просто репрезентативной, а еще и к тому же активно торгуемой.

— Что же в итоге решили?

— Решили пойти по пути создания фьючерса на нашу нефть. Но тут тоже есть свои проблемы. Если этот фьючерс расчетный, то возникает проблема, по какой цене его рассчитывать. Спотовой котировки нефти Urals, как мы уже говорили, нет. А если закрывать контракт по цене самого фьючерса в последний торговый день, то получится инструмент, который оторван от физического рынка, а значит очень сильно подвержен манипуляциям. Потому что если у тебя нет конечного обязательства купить или продать нефть по сложившейся цене, то ты можешь, чисто теоретически, загнать котировку куда угодно.

— И какая же модель в итоге признана самой реалистичной?

— Было принято решение сделать фьючерсный поставочный контракт. При этом бумажный контракт, в том случае если участник торгов дотащил до конца жизни контракта открытую позицию, превращается в обязательство поставлять физическую нефть. Не хочешь поставлять или покупать — закрой позицию или перенеси ее на следующий месяц. Такой котировкой, конечно, тоже можно пытаться манипулировать. Но в итоге цена контракта все равно вернется к стоимости физического актива. Кроме того, у этого инструмента отсутствует базисный риск, из-за которого нашим нефтяникам не очень удобно использовать фьючерс на Brent.

Эта модель широко обсуждалась в Минэнерго, в Федеральной антимонопольной службе, в правительственной и президентской комиссиях по ТЭКу. Модель была признана рабочей. В октябре прошлого года правительству было поручено обеспечить разработку плана запуска поставочного фьючерса на российскую нефть марки Urals на российской бирже.

— Когда нам ждать этого события?

— 28 мая этого года Аркадий Дворкович подписал план, согласно которому запуск фьючерса должен произойти в этом году.

— Вы успеете?

— Сама спецификация контракта давно разработана и даже зарегистрирована в Банке России.

Теперь этот проект уже перестал восприниматься мировым рыночным сообществом как нечто «бумажно-абстрактное». Стало ясно, что в этом проекте совместно работают все российские нефтяные компании, биржа и регуляторы. Этот факт автоматически повышает интерес к инструменту всех, кто в рынок вовлечен. Для каждого типа участников есть свои выгоды. У конечных потребителей российской нефти, например, появляется доступ к физическому потоку российской нефти.

Принять участие в торгах может вообще любой трейдер или нефтеперерабатывающий завод, причем торги на бирже анонимные. То есть любая международная компания может, работая с этим контрактом, физически покупать российскую нефть. Для этого надо открыть фьючерсную позицию в размере поставочной танкерной партии и получить танкер нефти в порту города Приморск.

— Почему точкой поставки был выбран Приморск?

— В Приморске нефть имеет стабильное качество уже много лет, там большие объемы поставки, современный порт. У этого порта в 2015 году было всего восемь дней простоя, несмотря на то что порт зимой замерзает.

Сейчас уровень отгрузок из Приморска превышает 1 млн баррелей в день. Этого размера физического потока достаточно для базы под поставочный фьючерсный контракт. Плюс контракт получается простой и понятный. Не надо пересчитывать котировки на разных базисах поставки и приводить их к единому знаменателю. А все остальные физические потоки нефти можно торговать с дифференциалом по цене Urals Primorsk.

— Есть что-то, что мешает начать торги именно сегодня?

— На рынок надо допустить иностранцев. Для нашего контракта они составляю добрую половину потенциальных участников, и только они могут выходить на поставку со стороны покупателей. Чтобы создать условия для их подключения, в закон «Об организованных торгах» в весеннюю сессию Думы были внесены поправки, которые разрешили прямой допуск иностранных компаний на российские биржи. Правда, прямой допуск разрешен только для работы на товарных биржах и для работы на товарных деривативах, без права обслуживания российских клиентов. Поэтому теперь иностранным участникам этого рынка не надо организовывать в России дочернюю компанию в виде юридического лица и получать лицензию ЦБ, например, профессионального участника рынка ценных бумаг. Аналогичные изменения мы внесли в правила допуска к торгам СПбМТСБ. Сейчас эти правила проходят регистрацию в Банке России.

— Так можно повторить свой вопрос: биржа успеет начать торги фьючерсом в этом году?

— Конечно, надо еще много подготовить, и не только бирже. Но, по моей оценке, мы уложимся в поставленные сроки.

— У иностранных компаний есть интерес к этим торгам?

— Конечно, есть. В рабочем контакте мы находимся практически со всеми нефтяными компаниями и нефтетрейдерами с мировыми именами. Многие из них высказали в той или иной степени заинтересованность в участии в торгах. Называть конкретные имена до получения официальных заявлений не хотелось бы, но получить реальное представление об интересе к проекту можно будет на специальном мероприятии, которое биржа организует для международных участников в рамках роуд-шоу. Проводить мы его будем в начале ноября в Лондоне, с участием российских регуляторов и нефтяников.

Про формальную регистрацию сейчас говорить еще равно: запустить все процедуры аккредитации на бирже эти компании смогут после того, как будут зарегистрированы правила допуска к торгам. Биржа сейчас ведет подготовительную работу по переводу на английский язык этих правил, а также всех остальных нормативных документов и договоров. Кроме этого, с привлечением консультантов готовятся заключения по вопросам налогообложения, учета и оформления операций с поставочными фьючерсными контрактами как для российских, так и иностранных компаний.

— И что, иностранные компании будут выходить на торги на российскую биржу, несмотря на введенные против нашей страны санкции?

— Во-первых, санкции не распространяются на сделки купли-продажи нефти. Во-вторых, мы готовим для участников именно биржевой рынок, который регулируется специальным законодательством и Центральным Банком.

На мой взгляд, как раз формат организованного рынка несет в себе наименьшие риски для иностранных участников. Его регулирование активно стремится к международным стандартам, а рисковать изменением публичных правил игры не позволяет себе практически никто. Если кто-то хочет уже совсем перестраховаться, он будет использовать механизмы адресной поставки или EFP, чтобы точно знать контрагента до начала процедуры экспирации фьючерса. Плюс психологический момент — международные покупатели нефти не могут позволить себе остаться в стороне от такого рынка, это просто экономически им невыгодно. Мы общаемся с крупнейшими игроками нефтяного рынка уже полтора года — и тон у них от разговора к разговору заметно меняется. Сначала нам говорили: у вас ничего не получится. Потом: то, что вы делаете, никому из нас не нужно. А теперь уже задают практические вопросы, как все будет работать.

— Цена фьючерса будет установлена в рублях?

— Нет, цена будет в долларах США за баррель.

— Нет ли в этом противоречий с планами государства перейти на расчеты за нефть в рубли?

— Здесь важно понимать вот какой момент. Наша задача не создать биржевую спотовую торговлю российской нефтью.

Основная задача — создать механизм определения справедливой цены на отечественную нефть, которая будет формироваться на российской площадке и с учетом возможностей участия в формировании этой цены производителей российской нефти. Дальше эта цена должна стать базой для формирования международного бенчмарка для среднесернистой нефти. И такой бенчмарк доложен быть сопоставим, в том числе и по котировке, с мировым рынком нефти. Нельзя сделать бенчмарк в рублях за тонну, если весь мир торгует в долларах за баррель. Им просто никто не сможет пользоваться.

— Но тогда мы никогда и не отвяжемся от долларовой цены на нефть.

— А это очень сложный вопрос — о том, нужна ли нам отвязка от долларовой цены как самоцель. Речь о другом. Мы приучим участников мирового нефтяного рынка — и физического, и бумажного — торговать в России, на нашей площадке, российским финансовым инструментом. При этом обеспечение сделок на бирже они будут вносить в рублях. И даже вариационная маржа, и та будет считаться в рублях. Да, котировка у нас будет долларовая. Но все остальное — рублевое. Фактически, это первый шаг к формированию в России международного финансового центра и привлечению на российский биржевой рынок — в его товарной ипостаси — тех игроков, которые массово пока так и не пришли на наши чисто финансовые рынки.