Михаил Автухов: «Стараемся балансировать там, где крупные банки диктуют» - «Финансы»

О том, как менять имидж «банка для пенсионеров» в сторону многофункциональной кредитной организации, раздвигая рамки для клиентов, и выпускать облигации в условиях западных санкций, порталу «Финансы и Банки» рассказал заместитель председателя правления Совкомбанка Михаил Автухов.

— За время работы на рынке Совкомбанка мы привыкли к тому, что это банк розничный, кроме того, это банк для пожилых людей. Когда в Совкомбанке начал работать корпоративно-инвестиционный блок и что за время его работы уже сделано?

— Мы начали работать с августа 2015 года. В «боевом» составе наша команда была сформирована к ноябрю, то есть правильнее будет сказать, что мы работаем в полную силу чуть больше года. Сделано уже довольно много. Для начала необходимо сказать про корпоративный кредитный портфель банка. Если в конце первого полугодия 2015 года объем портфеля был около 17 млрд рублей кредитов, выданных крупным корпорациям, субъектам Российской Федерации и муниципалитетам, то в конце первого полугодия 2016 года такой портфель был уже около 110 млрд рублей. То есть портфель вырос более чем в шесть раз. Создать качественный, объемный и прибыльный портфель с низким уровнем риска за столь короткое время — сложная задача.

— А если брать объем размещенных банком облигационных займов, то какие у вас в этом сегменте позиции?

— Если говорить о сделках публичного корпоративного долга, то в позапрошлом, 2015 году, несмотря на то что мы стартовали всего за четыре месяца до конца года, нам удалось закрыть 52 сделки. Это крайне напряженный темп. По итогам 2015 года мы вошли в топ-5 банков-организаторов по объему рыночных сделок. За общее же время работы этого направления в Совкомбанке, то есть за последний год с небольшим, мы провели для наших клиентов 96 сделок на сумму более 300 млрд рублей. Сегодня Совкомбанк — четвертый по объему сделок организатор вслед за тремя крупнейшими госбанками по организации рыночных размещений рублевых облигаций для российских корпораций и регионов. Мы стали вторыми по объему размещений в сегменте субфедерального муниципального долга, вслед за ВТБ. А по активности на рынке кредитования субъектов и муниципалитетов в текущем году мы были вторыми, но уже вслед за Сбербанком. В прошедшем, 2016 году, мы больше всех на российском рынке организовали вторичных размещений для наших клиентов. Мы один из наиболее активных инвестбанков, размещавших компании финансового сектора: банки и лизинговые компании. Мы одни из лидеров в размещении облигаций заемщиков рейтинговой категории single B, второго-третьего эшелона. В конце ушедшего года мы получили очень важный для нас знак признания от участников долгового рынка: согласно итогам голосования, организованного наиболее авторитетным в этой сфере информационным агентством Cbonds, освещающим российский долговой рынок, нам присуждено шесть наград за наши сделки в ушедшем году.

«Просрочка по долгам регионов у нас меньше тысячной доли процента»

— Можно спросить, как банку работается с субъектами и муниципалитетами РФ? Это не выпуск безнадежных долгов?

— Работается нам с ними хорошо, спокойно. Это надежные долги, просрочка по которым сейчас около нуля. При этом самый длинные кредиты у нас — до четырех-пяти лет. Но средний срок кредитов в районе полутора лет. Долги гасятся постоянно, да и проценты выплачиваются аккуратно. Мы фиксируем очень высокую оборачиваемость кредитного портфеля в этом сегменте. Государственные заемщики по условиям госконтракта, как правило, имеют право досрочно погасить кредит, а с учетом того, что динамика ставок нисходящая, они это активно практикуют. Многие гасят досрочно, многие берут вновь, в этом секторе процесс рефинансирования постоянный, клиенты очень активно управляют своим долгом.

— И что, вообще нет просрочек по долгам регионов? Даже когда кредиты берутся на покрытие кассового разрыва?

— Единичные заемщики из 350, кредитующихся у нас, сталкивались по тем или иным причинам с затруднениями в обслуживании долга. Все они носили краткосрочный характер, эти случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. И это просрочки на очень небольшие суммы, портфель высоко диверсифицирован. В настоящий момент сумма менее 500 тыс. рублей, при размере портфеля более 50 млрд, то есть просрочка менее тысячной доли процента.

Как правило, сложности были у некрупных муниципалитетов, которые столкнулись с какими-то техническими проблемами, в том числе, например, с арестом счетов в результате споров, недостатками в планировании бюджета или упущениями с процедурами организации закупок финансовых услуг. В начале 2016 года был период, когда некоторые муниципалитеты не могли воспользоваться собственными счетами, открытыми в казначействе, ввиду нормативных изменений. Что же касается наших подходов, то мы используем тщательный собственный отбор заемщиков, наиболее рисковых отсеиваем, деньги в долг даем далеко не всем. Для анализа заемщиков мы оцениваем различные параметры бюджета, прежде всего те, которые касаются долговой нагрузки, дефицита, смотрим на соотношение долга и собственных доходов. Смотрим какова динамика, следим за инвестиционной политикой бюджета и устойчивостью региональной экономики в долгосрочной и среднесрочной перспективе. Но и муниципалитет, и коммерческое предприятие — это живой экономический организм, понятное дело, все может измениться. Но хочу заметить, что кредитовать бюджеты регионов и выпускать для них займы сейчас, возможно, проще, чем кредитовать, к примеру, малый и средний бизнес. Муниципалитеты сегодня более репрезентативны, понятны и просты для анализа.

— А кого сейчас тяжело анализировать и с чем эти затруднения связаны?

— С чем можно столкнуться в небольших компаниях? Например, это вопросы достоверности отчетности. Насколько отчетность, да и деятельность, реальна, насколько правда то, что там отражено, насколько качественно проаудирована эта отчетность. Бюджеты в данном контексте намного более прозрачны.

— Кроме субъектов и муниципалитетов есть чем похвастаться?

— За ушедший год мы сформировали портфель корпоративных кредитов немногим менее 50 млрд рублей, которые выданы крупнейшим российским корпорациям. В 2016 году мы видели заметный рост конкуренции за крупнейших клиентов, который выражается в снижении ставок по займам. Конечно, мы, как частный и относительно небольшой банк, по сравнению с крупнейшими госбанками, испытываем с их стороны серьезное давление.

Наши усилия в текущем году направлены на то, что если не прирастать портфелем кредитов, то как-то пытаться его сбалансировать, удержать в тех объемах, которые есть сейчас. Это, конечно, непросто, тем более потому, что мы трепетно относимся к прибыльности бизнеса.

«Наш бизнес — выдавать клиентам деньги при максимуме удобства для клиента»

— Чем вы как коммерческий банк можете конкурировать с госбанком, если не ставкой?

— Если не ставкой, то отсутствием дополнительных ограничений, удобством работы, скоростью. Как правило, все крупные банки хотят привязать к себе клиента, создав ему дополнительные сложности, например довольно жестко настоять на тех или иных дополнительных продуктах, обязательствах. Мы стараемся клиента избавить от обременений. Быть оперативным и комфортным партнером.

— То есть ваш бизнес — чисто выдать деньги на возвратной основе?

— Да, наш бизнес — работать с клиентом, но оставлять ему максимум удобства в отношениях с банком. Мы можем конкурировать с госбанками скоростью принятия решений. С другой стороны, многие клиенты заинтересованы в работе не только с государственными, но и с частными структурами. Дело в диверсификации портфеля кредиторов клиента. Банков, которые могут позволить себе кредитовать на хороших условиях и в хороших объемах, сейчас не так много в банковской системе, поэтому-то мы чувствуем себя комфортно. И, опять же, с точки зрения масштаба на текущем этапе нам не нужны глобальные цифры выдачи кредитных средств, например десятков и сотен миллиардов рублей, у нас меньшие аппетиты.

С одной стороны, мы можем дать хороший чек, максимальный объем кредита у нас измеряется серьезными цифрами. Капитал банка сейчас составляет около 50 млрд рублей. Поэтому мы можем обслуживать крупные корпорации и удовлетворять их интересы в заемных средствах. С другой точки зрения, мы готовы довольствоваться не самыми крупными сделками, мы готовы к меньшим чекам. То есть мы, как я уже сказал, стараемся быть быстрее, стараемся быть гибче, стараемся меньше обременять клиента. Мы стараемся балансировать там, где крупные банки пытаются диктовать, мы пытаемся слышать и подстраиваться под потребности клиента.

— Вы можете назвать минимальный срок, за который ваш банк принимал решения о выдаче кредита?

— Надо понимать специфику кредитования: у клиентов всегда есть некие процедуры, предшествующие выдаче кредита. Не бывает, чтобы у крупной корпорации, а тем более у государственной компании, потребность в заемных деньгах возникла за один день и в течение одного дня должна быть удовлетворена. Я могу сказать, что принятие решения у нас занимает в среднем от одного-двух до десяти дней. Самые быстрые решения — пара часов, в самых сложных случаях — пара недель.

— А у госбанков как, до принятия решение о выдаче кредита должны пройти месяцы?

— У некоторых банков — да, месяц. Нередко и два-три.

«Внутри банка все равно любят молодых и динамичных людей»

— Как вам, довольно молодому человеку, работается в банке, который себя позиционирует как банк для клиентов старшего поколения?

— Банк позиционирует себя так в розничном сегменте.

— Естественно. Но все-таки некоторая корпоративная составляющая у этого имиджа тоже есть. И этим банк отличается от всех других банков. У нас нет никакого банка, специализированного исключительно для молодежи, может быть только Тинькофф банк. А вы — такой специальный банк для людей пожилого возраста. Внутри банка все равно любят молодых и динамичных людей?

— Да, у нас очень молодой банк с точки зрения менталитета, да и возраста сотрудников. Не прилагая сверхусилий, банк является очень современным. Органы управления банка работают в электронном виде, обсуждение и принятие многих решений у нас проходит удаленно. В том числе потому, что география банка очень обширна, у нас несколько региональных центров, в которых сосредоточены разнообразная экспертиза, колл-центры, IT, административный функционал. Да и менеджмент на месте не сидит.

— И пресловутого кредитного комитета раз в неделю не бывает?

— Бывает, но тоже в электронном виде. Мы можем, занимаясь своими делами, находясь в командировке и даже на отдыхе, принимать непосредственное участие в работе, оставаясь онлайн. С этой точки зрения банк технологичный, современный, продвинутый. Тем не менее, все мы любим наших основных розничных клиентов — старшее поколение. Однако наша аудитория тоже молодеет: если наш розничный банк начинался как кредитная организация для пенсионеров, то сейчас это банк для пенсионеров — и их детей. Вполне вероятно, что дальше возрастные рамки тоже будут размываться, по мере того как мы учимся работать с другими группами населения, так и другие клиенты тоже открывают наш банк для себя. У нас же не закрытые отделения, мы же не пускаем в банк людей строго по паспорту — с возрастом старше сорока пяти.

— Но вы делаете все, чтобы в банк приходили люди зрелого возраста!

— Мы стараемся делать так, чтобы людям старше сорока пяти лет было удобно и комфортно в банке.

А если комфортно тому, кто моложе этой грани, и банк может для них быть надежным партнером, то возраст нам уже не очень важен. Так уж получается, что молодые люди не самые дисциплинированные заемщики. Поэтому в свое время мы и сделали упор на тех, кто постарше, кто внимательнее, чем молодежь, относится к своим финансам. Мы стараемся для старших людей быть своим, «домашним» банком, таким, с которым им комфортно, надежно, приятно и понятно. В любом универсальном банке есть розница, которая преследует какие-то свои цели, есть корпоративный бизнес, у которого другая аудитория, есть инвестиционный бизнес. Универсальный банк — это более сложная, многовекторная и многофакторная модель построения бизнеса, в которой в идеале должно быть удобно всем.

«Работать с валютными активами пока еще выгодно»

— Вы не проводите сделок в валюте, то есть не выдаете кредиты и не организуете облигационные займы в иностранной валюте, отличной от рубля?

— И кредиты выдаем, и займы выпускаем в валюте.

— Где же банк получает валюту, если вы отказались от привлечения от населения депозитов в валюте?

— Валюту сейчас довольно легко можно занять, валюта в текущий момент на финансовом рынке заметно дешевле, чем несколько лет назад. Например, мы получаем ее по операциям РЕПО, то есть привлекаем средства в залог под валютные бумаги, которые также приобретаем на рынке.

— А почему вы отказались от привлечения вкладов в валюте?

— Во-первых, ставки по вкладам в валюте дороже тех возможностей привлечения денег, которые дает открытый рынок. Второе — себестоимость обслуживания валюты и потоков валюты в сети отделений значительная, это еще более удорожает эти высокие ставки.

— Но ведь и с рублями также надо работать, проводить инкассацию, сверку подлинности, загружать рублями банкоматы…

— И с рублями надо проводить все эти операции, но с валютой дороже. Валютная банкнота стоит денег, ее нужно заказывать, возить, инкассировать. Объемы валютных операций, как правило, заметно меньше, чем рублевых, поэтому и относительные затраты на валюту выше. С рублями намного проще и дешевле.

— Но ведь где-то вы работаете с валютными вкладами?

— Да. В Москве и Костроме. Больше валюты на руках у населения именно в столице. А в Костроме находится головной офис нашего банка. Практически все привлеченные нами на сегодня вклады в валюте — в долларах. Процентная политика Европейского центрального банка (ЕЦБ) сейчас такова, то любому банку приходится за счета в евро еще и доплачивать. Да и кредиты в евро у нас в России практически никогда не были популярны. Поэтому и вкладов у нас больше в долларах, и сделок в долговом направлении.

— А какие сделки вы проводите в долларах?

— Банк выдает долларовые кредиты, мы приобретали долларовые облигации, у нас большой портфель этих бумаг.

Связано это, скорее, с прибыльностью операций. Рубли на рынке стоят условно 10%, а доходность размещения в качественных инструментах в рублях — 10–11%, то есть мы получаем максимум 1% маржи. При этом банк должен содержать и обслуживать филиальную сеть, платить людям зарплату. В валюте ставка по выдаваемому банком кредиту или облигации — 5–6% годовых, стоимость привлечения средств в валюте — 2–3%, получаем 2–3% маржи. Да, регулятор сейчас ограничивает привлекательность операций в валюте. Тем не менее, в настоящий момент банку работать с валютными активами пока еще выгодно.

— Вы как банк можете занять на рынке долларовую ликвидность сроком на год?

— Потенциально можем, но не делаем этого.

— Но у банка, например, есть валютный кредит на год, выданный какой-то компании, и насколько часто банк должен свою позицию рефинансировать?

— По-разному. Мы используем инструменты разной срочности, от одного дня до нескольких месяцев.

Кредиты и вклады по своим срокам жизни не всегда сбалансированы по сроку. Банки своими методами выравнивают возникающие риски. Например, следят за ликвидностью активов. Мы считаем ликвидность баланса одной из важнейших составляющих устойчивости банка. Например, облигации заметно ликвиднее кредитов, под них в периоды стресса на рынке можно легко привлечь финансирование, особенно важно, чтобы в основе лежал качественный кредитный риск. Подавляющая часть нашего портфеля облигаций включена в ломбардный список и может быть использована для операций РЕПО.

Кредиты, выданные лучшим российским компаниям и регионам, также могут быть оперативно рефинансированы в ЦБ или же проданы. Что касается процентного риска, то мы захеджировались, сделав операцию процентный своп, фиксированную ставку перевели в плавающую. Заключили такие соглашения с несколькими крупными банками, и таким образом мы зафиксировали маржу, радикально снизив зависимость от риска изменения ставок на международном рынке.

— А какой параметр служит ориентиром для валютной плавающей ставки?

— Ставка LIBOR. Это общепризнанный индикатор.

«Рынок евробондов — внебиржевой, поэтому российские компании в 2016 году там размещали свои долги»

— После того как с России рано или поздно снимут санкции, будет ли размещение ценных бумаг наших компаний на западных рынках?

— Да и сейчас есть размещения наших компаний на западных рынках, разве что не очень большие объемы. В текущем году прошло несколько довольно успешных размещений, в том числе и государственных компаний. Например, Государственная транспортная лизинговая корпорация (ГТЛК) очень успешно разместила еврооблигации с большой переподпиской. И этот список можно продолжить: «Лукойл», «Домодедово», «Совкомфлот», МКБ, «Вымпелком». Некоторые заемщики, такие как «Газпром» или Global Ports, в этом году несколько раз выходили на рынок.

— На какой площадке прошло размещение?

— Компании размещали свои еврооблигации. Рынок еврооблигаций — это внебиржевой рынок, там, как правило, эмитент только формально получает на бирже листинг. Кто-то — в Дублине, кто-то во Франкфурте, некоторые компании делали листинг бумаг в Люксембурге.

Обращаются же бумаги в основном вне торговых площадок. Это, скорее, наша российская особенность, что все облигации торгуются на Московской бирже. А на Западе банк с банком контактируют, подтверждают сделку напрямую или в какой-либо информационной системе, например в «Блумберге». А потом продают бумаги в рамках соглашений о сотрудничестве или по договорам купли-продажи, и бумаги двигаются против денег. Примерно так.

Хочу подчеркнуть тот факт, что размещения проводили в подавляющем большинстве частные компании, либо госкомпании, не входящие в санкционные списки. Крупнейшие государственные банки и большинство крупнейших компаний с госучастием сейчас под различными ограничениями. Ранее они привлекали большие объемы валюты на международном рынке, этот канал был оптовым, очень востребованным и значимым. Сейчас же такой возможности для этой категории нет, с другой стороны, у госбанков и госкомпаний есть очень дешевые рубли, и стоимость валюты для них с учетом операции валютный своп близка к нулю. По всем этим причинам объем размещений российских эмитентов на международном рынке серьезно снизился.

«Мы вынуждены ориентироваться на отчетность по МСФО, на прозрачность и понятность этой отчетности»

— А что происходит с рублевыми долгами?

— В текущем году внимание было приковано к действиям регулятора, динамике инфляции и валютных курсов и, как следствие, динамике рублевых процентных ставок. ЦБ дважды снижал ставку, тем не менее, постоянные ожидания ее снижения предопределили общий нисходящий тренд доходностей, рост котировок, рост объемов размещений на рынке и высокую прибыль инвесторов. Поэтому наибольшим спросом в течение всего года пользовались наиболее ликвидные бумаги первого эшелона и субфедеральные облигации.

— Даже с целью спекуляции и получения рискованного дохода?

— Определенным интересом пользуются и бумаги крепкого второго эшелона, а вот третьего эшелона как такого на рынке нет. Что считать третьим эшелоном? Некрупные компании, но с относительно высокими международными кредитными рейтингами уровня B, это, по меркам развивающегося рынка, в целом совсем неплохое качество. Они информационно прозрачные, их наблюдают рейтинговые агентства, они давно готовят МСФО-отчетность, пытаются удерживать умеренную долговую нагрузку, обладают серьезными рыночными позициями. Тем не менее, сейчас они в формате третьего эшелона, размещения этих компаний единичные, стоимость заимствования для них высокая, что, в свою очередь, снижает аппетит к заимствованиям у самих заемщиков.

— На какие рейтинги сейчас ориентируется банк в ситуациях, когда международных практически нет, они только стали размораживаться по чуть-чуть?

— Во-первых, международные рейтинги все же еще есть. И, я надеюсь, останутся в нашем обиходе еще надолго. Все же международные агентства обладают высокими стандартами, глубокой экспертизой, накопленным длительным опытом, стараются быть независимыми и объективными при принятии решений. Согласно нашей кредитной политике, мы считаем, что качество начинается с уровня рейтинга от B+ и выше.

— По международной шкале?

— Да. Но российская рейтинговая индустрия сейчас активно развивается. Недавно начало работать первое аккредитованное ЦБ российское рейтинговое агентство АКРА, появились его первые рейтинги. Это будущее, но пока рейтингов присвоено мало. Поэтому мы, как и многие российские инвесторы, вынужденно ориентируемся на рейтинги международных агентств, на анализ отчетности МСФО, на прозрачность и понятность этой отчетности, да и деятельности компании в целом, постоянно улучшаем собственный анализ и видение приемлемого для себя уровня риска.