«Худой сдохнет»: на мир надвигается новый экономический кризис - «Тема дня»

Действительно ли мы на пороге нового глобального экономического кризиса, насколько сильно он ударит по России и как нам спасаться?

Минувший октябрь стал самым страшным для американского фондового рынка с момента окончания прошлого кризиса. За пару недель индекс Dow Jones лишил инвесторов годового заработка. В последнюю пятницу месяца Nasdaq упал на 2%, Dow Jones — на 1,2%, S&P 500 — на 1,7%, устроив игрокам, по оценкам западных СМИ, «кровавую баню».

Эти события заставили заговорить о приближении очередного глобального кризиса. Может, это первые звоночки? Тем более что в начале года о приближающемся финансовом кризисе уже предупреждал Джордж Сорос, обвиняя в нем президента США Дональда Трампа и проблемы в ЕС, а летом о нарастающих проблемах в мировой экономике говорила глава МВФ Кристин Лагард.

Кризис, конечно, будет. Вопрос: когда? Глобальный экономический кризис может быть вызван как циклическим спадом в экономике или на рынках, так и крупными геополитическими потрясениями. Национальная экономика, финансовые и товарные рынки проходят цикличные фазы роста и спада, так что после длительной фазы роста логично ждать наступления спада — это естественно, как смена времен года.

«Со второй половины XIX века циклические кризисы происходят с периодичностью 7—12 лет, — говорит советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. — К сожалению, точные временные границы кризиса определить сложно».

Однако экономистам уже знакомы признаки, предупреждающие о его приближении.

«Обычно серьезные кризисы происходят или в результате формирования пузырей на финансовых рынках, как это было с subprime-ипотекой, или, как это было в начале нулевых, когда был пузырь доткомов, или, как это было в 1997 году, когда был перегрев азиатских рынков, — поясняет директор аналитического департамента «Локо-Инвест» Кирилл Тремасов. — Кризисы могут также провоцироваться какими-то внешними шоками. Например, резким, в разы, ростом цен на нефть».

«По нашим наблюдениям, финансовый кризис начинается либо с сильно раздутого пузыря (например, ипотеки), либо с бешеного роста рынков с последующим неплановым обрушением. Ни того ни другого в настоящее время мы не видим», — отмечает руководитель управления торговых стратегий Dukascopy Bank SA Даниил Егоров.

Есть еще один признак. Тот самый, про который говорят: «Когда Америка чихает, весь мир заболевает». «Если мы говорим о том, что спад американской экономики может стать причиной спада во всем мире, то в отношении американской экономики все выглядит довольно позитивно, — рассуждает Тремасов. — Сигналов того, что экономика США не то что накануне кризиса, но даже развернулась в сторону рецессии, нет. Американская экономика в июне следующего года зафиксирует самый длительный период экономического роста, и понятно, что время циклического спада приближается».

«История показывает, что глобальные провалы рынков не происходят на фоне роста ставки ФРС, который является, по сути, глобальным регулятором, а случаются примерно через год-два после того, как она достигнет локального максимума и остановится, — говорит заместитель предправления Локо-Банка Андрей Люшин. — В нынешних реалиях, когда ФРС намерена повышать ставку еще минимум четыре раза до конца 2019 года, это означает, что «медвежий» рынок может начаться где-то на горизонте начала-середины 2021 года».

«Самое раннее, когда в экономике США может наступить циклический спад, это вторая половина 2020-го, 2021 год», — предполагает Тремасов. «Пока и американская, и мировая экономика не демонстрируют признаков кризиса, — считает Сергей Хестанов. — Поэтому если он и произойдет, то вряд ли ранее чем через год-два. Примерно на такой срок, скорее всего, инерции хватит».

Допустим, действительно новый кризис начнется не в следующем году, а, самое раннее, в 2020-м. Но что именно может его спровоцировать?

Недавно агентство Bloomberg перечислило пять ключевых рисков, которые, по мнению опрошенных им экономистов, могут стать спусковым механизмом кризиса. Это гигантский объем мирового долга, который достиг 182 трлн долларов (особое опасение вызывает растущий долг Китая и других развивающихся стран); это дорожающая нефть, которая с середины августа уже прибавила в цене 15%; это огромный корпоративный долг, возникший из-за мягкой монетарной политики последних десяти лет; это пузырь на рынке недвижимости Австралии, которую не затронули предыдущие кризисы и экономика которой растет 27 лет подряд; это приход к власти евроскептиков, которые уже создали Brexit, а теперь подталкивают к выходу из ЕС Италию.

Эксперты, опрошенные Финансы и Банки, по-разному оценили эти риски. Наименьшую угрозу, так или иначе, представляет Австралия: вряд ли ее проблемы могут стать причиной спада во всей мировой экономике.

Другое дело — торговые войны, в первую очередь между США и Китаем. Именно этот фактор вызывает сегодня наибольшее опасение. «Соединенные Штаты взяли курс на вполне прагматичную протекционистскую политику, результатом которой должна стать «новая индустриализация», — рассказывает управляющий директор ИК «Алго-Капитал» Михаил Ханов. — С учетом повышенных импортных пошлин китайская продукция становится менее конкурентоспособной на привлекательном североамериканском рынке. Однако куда больше проблем возникает у производителей традиционно дорогих европейских товаров. Финансовые рынки нередко опережают реальные процессы, которые лишь зарождаются в экономике. Поэтому акции и облигации европейских и китайских компаний уже сейчас начинают терять свою привлекательность».

«Противостояние США и Китая — потенциальная угроза как для развивающихся рынков, так и для Европы, — говорит Даниил Егоров. — Это противостояние уже нарушило ряд десятилетиями формировавшихся цепочек поставок, что в конечном итоге может привести к крупному переделу рынка и производственных связей. А это создает все предпосылки для возможного затяжного финансового кризиса». Торговые войны также опасны тем, что они труднопредсказуемы и могут идти по нарастающей, добавляет Кирилл Тремасов.

Еще одним спусковым механизмом может стать текущий цикл ужесточения монетарной политики ФРС США, который означает увеличение стоимости заемных денег. «Наиболее вероятная причина — монетарная политика США, которая будет несколько перерегулирована, и это приведет к довольно жесткой посадке тех секторов, инвестиционную привлекательность которых рынок переоценивал, — предполагает проектный директор Frank RG Дмитрий Тарасов. — Это всяческие цифровые стартапы и недоделанные новые технологии».

Приток заемных денег на финансовые рынки должен сокращаться в среднесрочной перспективе, считает Михаил Ханов. «С учетом сохраняющейся значимости фондирования в долларе США этот фактор способен оказать весомое влияние на финансовые рынки в мировом масштабе», — говорит эксперт.

Вызывают серьезные опасения и «плохие» долги, которые растут как у банков, так и у государств. Именно высокую долговую нагрузку в Китае и других развивающихся странах считает главным риском Сергей Хестанов. Михаил Ханов обращает внимание на проблемы европейской банковской системы, которые, на его взгляд, серьезнее, чем проблема китайских долгов. «Плохие» долги на балансах европейских банков ставят под сомнение финансовую устойчивость банковских секторов таких государств, как Греция, Италия, Испания, Ирландия, — поясняет Ханов. — Необходимо понимать, что потенциальный коллапс банковской системы в этих странах способен запустить «цепную реакцию» вплоть до уровня регионального финансового кризиса, что вызовет падение стоимости широкого круга инвестиционных инструментов».

Причиной кризиса могут стать и шоки. Например, резкий рост цен на энергоносители. «За последние полтора года существенно увеличилась стоимость нефти и энергоносителей в целом, — продолжает Ханов. — Это означает рост издержек производства в развитых странах. В сочетании с другими экономическими проблемами подорожавшее углеводородное сырье способно ухудшить состояние их финансовых рынков. Это может быть особенно болезненным, если произойдет резкий взлет нефтяных котировок из-за обострения геополитических рисков в нефтедобывающих регионах мира».

Впрочем, может случиться все и сразу. «К сожалению, все эти факторы действуют одновременно, — предупреждает начальник управления аналитики и стратегического маркетинга Промсвязьбанка Николай Кащеев. — Данная экономическая парадигма — рост, основанный на бесконечном расширении кредита, — должна либо перезагрузиться через делевередж, либо смениться новой парадигмой, о которой пока недостаточно известно. Но тоже, видимо, через «созидательное разрушение». Сегодня мы не знаем, возможно, многих фирм, которые через 20 лет составят основу индекса Dow Jones».

Новый кризис будет менее разрушительным, чем предыдущий, написали в октябре аналитики JP Morgan. Согласно представленной ими модели, падение американской биржи составит 20% (в прошлый кризис S&P упал на 54%). Рынки развивающихся стран, согласно этому прогнозу, просядут на 48%, а валюты — на 14,4%.

Рынки просядут не так сильно, потому что на них сейчас куда меньше ликвидности, чем было накануне кризиса 2008 года. Правда, тот же недостаток ликвидности не позволит быстро отскочить от дна. Мельче, но дольше — таким будет наступающий кризис, считают в JP Morgan.

«Эта точка зрения основывается на сравнительно аккуратных вложениях в активно развивающиеся отрасли и регулярном охлаждении перегретых рынков, — говорит Даниил Егоров. — Однако основная денежная и инвестиционная масса уже давно мигрировала в страны АТР, а возможности перенаселенных стран этого региона очень трудно предсказать. К тому же мировой фондовый рынок в последние два года ведет себя крайне непредсказуемо. Мы согласны, что в случае наступления глобального финансового кризиса отскока, как в конце 2009 года, не будет. Однако развивающиеся рынки пострадают больше, чем в 2008-м».

«Как раз из-за меньшего объема ликвидности кризис может стать более острым — если ресурсов и так не хватало, то дальнейшее снижение запасов приведет к смерти, — уверен Дмитрий Тарасов. — Пока толстый сохнет, худой сдохнет!» По его мнению, острая фаза продлится примерно два квартала, потом начнется восстановление.

Точную глубину и продолжительность кризиса предсказывать сейчас рано, полагает Николай Кащеев, «потому что, во-первых, действует много факторов одновременно, а во-вторых, мы пока не знаем, каким будет ответ властей на новый для них вызов, в условиях «торжества популизма».

«Глубина и продолжительность кризиса зависят от того, насколько длительным будет период роста, насколько сильным будет ускорение экономики и перегрев финансовых рынков в последней фазе, то есть от масштабов формируемых пузырей, — говорит Кирилл Тремасов. — Пока их нет, сложно предсказывать глубину и причины, которые вызовут кризис». Хоть сколько-нибудь достоверные прогнозы появятся не ранее чем через два-три квартала после начала кризиса, считает Сергей Хестанов.

Николай Кащеев предполагает, что это будет, скорее всего, затяжной кризис, хотя и более «мелкий», чем в 2008 году. «Настоящий делевередж, который нужно пройти (для некоторых стран это до 100% ВВП), не может быть кратким, — поясняет он. — Иначе мы спровоцируем новый кризис через более короткое время, чем десять лет, но ровно на тех же основаниях».

Это мнение разделяет и Андрей Люшин. «Проблемы, действительно, могут быть довольно затяжными, поскольку для выхода из кризиса нужны либо вливания живых денег, либо резкий рост новой индустрии (читай: новый технологический уклад), либо резкий рост спроса на продукцию старой индустрии (обычно это военные поставки)», — поясняет банкир.

Не было бы счастья, да несчастье помогло — так можно описать влияние будущего кризиса на нашу страну.

«Устойчивость развивающихся стран в период глобальных потрясений зависит от объема иностранного капитала: как только начинается ухудшение ситуации, деньги бегут домой, — напоминает Кирилл Тремасов. — То есть чем больше страны зависят от объема международного капитала, тем они менее устойчивы к финансовым потрясениям. Мы сейчас проводим изоляционистскую политику, у нас существенно сократился долг, в последнем квартале было зафиксировано даже сокращение прямых иностранных инвестиций. Обратите внимание: не сокращение притока, а сокращение объема, чего до этого вообще не наблюдалось в новейшей истории России. Иностранный капитал стабильно уходит из России, поэтому мы становимся менее чувствительны к глобальным потрясениям».

Экономика России все в большей степени изолируется от мировой, за исключением поставок сырья, отмечает Дмитрий Тарасов. «Внешний долг быстро сокращается, а это почти единственный канал проникновения проблем, — говорит экономист. — Кризис приведет к снижению цен на сырье, и временно могут возникнуть сложности с обслуживанием долга. Но государство защитит стратегические активы путем их поглощения. Ну будет какая-нибудь девальвация до восстановления цен на сырье на уровень примерно 50%, то есть до 80—90 рублей за доллар. С последующим восстановлением до 70—75».

Куда менее оптимистичен Даниил Егоров. «Россия сохранила свою зависимость от цен на энергоносители и зарубежное сырье, поэтому девальвация рубля может привести к самым разным последствиям, вплоть до товарного дефицита на внутреннем рынке, — уверен он. — Экономика России, несмотря на кажущуюся стабильность, связанную с отсутствием роста, достаточно уязвима к внешним шокам. Текущая политика может лишь отложить негативные последствия кризиса. Однако говорить от том, что последствий глобального кризиса России удастся как-то избежать, слишком уж опрометчиво».

Падение цен на сырье вызовет в России рецессию образца 2015 года, прогнозирует Николай Кащеев. Именно поэтому, говорит экономист, власти сейчас заняты накоплением резервов, чтобы плотнее набить «подушку безопасности». Так что госфинансам будет обеспечена устойчивость, а вот бизнесу и гражданам придется особенно нелегко, считает Хестанов.

Впрочем, защищая позицию, что наступающий кризис будет не такой болезненный, как предыдущие, Кирилл Тремасов приводит следующий аргумент: все предыдущие кризисы мы встречали после очень уверенного роста. Сейчас экономика не растет, бизнес не инвестирует, доходы стагнируют — все и так уже плохо, так что сильно хуже нам уже не сделают.

Но если, как считают наши эксперты, кризис нам грозит не раньше чем через полтора года, еще есть время принять мудрое (по возможности) инвестиционное решение. Что нужно сделать, чтобы хотя бы не потерять накопленное непосильным трудом? Мнения экспертов расходятся исходя из того, насколько оптимистично они оценивают текущее состояние экономики. Например, пока экономика США продолжает расти, есть смысл покупать акции на американском рынке, советует Тремасов.

Максимум накоплений в твердой валюте и минимум обременительных проектов, рекомендует Сергей Хестанов. Уходить в доллары советует и Дмитрий Тарасов. «Во всяком случае, я бы увеличивал долю долларовых активов, но не забывал про кредитный риск, — говорит Тарасов. — То есть либо в депозиты под высокую долларовую ставку в госбанках, либо в гособлигации, причем можно и не в наши».

Частичной защитой может быть, как всегда, физическое золото, вполне возможно, что и серебро — в той же или даже немного большей степени, полагает Андрей Люшин.

Главное, четко понимать, куда вы собираетесь вкладывать деньги.

«Вот чего делать нельзя, так это не использовать возможных инструментов финансового рынка, — говорит Даниил Егоров. — Не время пережидать турбулентность и ждать стабильности: она, скорее всего, не наступит. Брать на себя избыточные риски и заигрываться длинными позициями тоже не стоит — в нынешних условиях падение рынка может быть дольше любых прогнозов. Неплохие шансы есть на валютном рынке, так как валюты развивающихся стран становятся все более популярны. Однако ожидать их роста относительно мировых валют в обозримом будущем не стоит. В любом случае, время «спокойных» денег и хороших дивидендов в России точно прошло, и вернется оно не скоро».

Милена БАХВАЛОВА,