Памяти дефолта - «Финансы и Банки»

Кризис 1998 года стал самым сильным экономическим потрясением для страны и обычных людей с момента распада СССР. Портал Банки.ру спросил у экспертов и непосредственных участников тех событий, как возник этот кризис и возможно ли что-нибудь подобное в России сейчас.

15 лет назад, 17 августа 1998 года, российское правительство объявило о введении «комплекса мер, направленных на нормализацию финансовой и бюджетной политики». На 90 дней приостанавливалось исполнение обязательств перед нерезидентами по кредитам, сделкам на срочном рынке и залоговым операциям. Обслуживание государственных краткосрочных облигаций (ГКО) было остановлено. Одновременно с этим Банк России перешел на плавающий курс рубля. Так в российском экономическом лексиконе появились слова «дефолт» и «девальвация».

Кризис, в котором не виноват никто

После распада СССР в 1991 году России досталась экономика, обремененная огромным внешним долгом и на три четверти ориентированная на военное производство.

Не имея иных путей пополнения бюджета, Центробанк включал печатный станок. Итогом такой политики стала гиперинфляция, превысившая по итогам 1992 года 2 500%, а цены в магазинах исчислялись в миллионах рублей. В попытках сохранить свои сбережения население активно несло деньги в финансовые пирамиды.

Вспоминает председатель Банка России в 1995—1998 годах, ныне глава наблюдательного совета банка ВТБ Сергей Дубинин: «Эту ситуацию можно было снять только очень жесткими методами, радикальными. Надо было исключить эмиссию». Это значит — прекратить эмиссию наличных денег, заставить государство и население жить по средствам.

Но так как в России был огромный спад промышленного производства, фактически у страны отсутствовали источники пополнения казны. Тогда экономисты предложили пойти по западному пути: брать деньги взаймы на короткий срок от трех до шести месяцев, иначе инфляция сделает кредиты «неподъемными». Так в России появились государственные краткосрочные обязательства.

«Сначала ГКО обращались на внешнем рынке. Причем иностранцы покупали ГКО под умеренную доходность — 12%, 15%, может быть, 20%. Потом ГКО были переведены на внутренний рынок. Эту финансовую пирамиду, в общем, строили на деньги бюджета под вопли о том, что в бюджете денег нет», — рассказывают бывший референт помощника президента РФ по экономическим вопросам Сергей Игнатьев (возглавлял Банк России с 2001-го по июнь 2013 года) и экс-советник первого заместителя председателя правительства РФ Бориса Немцова Михаил Делягин.

В 1994-м было принято решение запретить с 1995 года финансирование бюджета за счет эмиссии денег Центральным банком, вспоминает министр экономики России в марте 1997 — сентябре 1998 года Яков Уринсон. «Параллельно правительство несколько раз вносило в Госдуму самые различные предложения мер по экономии, чтобы избежать дефицита бюджета, но все они отклонялись», — говорит экономист.

В это же время мировая экономика переживала кризис. «Мы узнали об этом после президентских выборов 1996 года, что ситуация в финансовой сфере складывается крайне неблагоприятная, — рассказывает министр экономики РФ с 1994 по 1997 год Евгений Ясин. — Это было разочарование, потому что в 1995-м бюджет огромными усилиями был сбалансирован. Это была осень 1996 года. Я помню, Вьюгин (Олег Вьюгин, ныне глава МДМ-Банка, а на тот момент замминистра финансов. — Прим. ред.) в то время написал план оздоровления на три года. Я был уверен, что за три года мы ничего не успеем. У меня было твердое убеждение, что мы «вляпаемся» намного раньше».

Несмотря на ухудшение глобальной экономической конъюнктуры, дела России, казалось, пошли в гору. «Год 1997-й стал первым в постсоветский период, когда в экономике России наблюдался рост — на 1,7%», — констатирует Уринсон. Отчасти экономические успехи страны связаны с попытками правительства Сергея Кириенко реализовать новые меры жесткой экономии. «Был, в частности, огромный пакет по естественным монополиям и оборонной промышленности. Но, к сожалению, ни одно из этих решений не было доведено до конца. Бездефицитного бюджета достичь не удалось», — вспоминает Уринсон.

Рынок ГКО привлек внимание к ценным бумагам госзайма не только иностранцев, но и россиян. Правительство страны поняло, что погашать долги нечем. «Когда бюджет украли весь, то Гайдар снял с полки Устав МВФ и сказал: вот здесь написано, что можно объявлять задержку платежей на срок до 90 дней, давайте объявим. Ровно так это решение и принималось. Дефолт был в понедельник, решение о дефолте было принято в воскресенье», — рассказывает Михаил Делягин.

«Остановились на таком решении, которое Задорнов (Михаил Задорнов, ныне глава ВТБ 24, в 1998 году — министр финансов. — Прим. ред.) вместе с Дубининым принимали, — это дефолт», — поведал Уринсон. По его словам, другим вариантом решения экономических проблем было проведение девальвации рубля на 10—15%. «Но был высокий риск того, что девальвация российской валюты составит все 30—40%», — сетует экс-министр.

Финансовый кризис 1998 года стал самым серьезным потрясением для новой рыночной экономики России после 1991 года. Самый главный вопрос — кто виноват, как допустили кризис? «На самом деле никто не виноват, — полагает Ясин. — Можно предъявить массу самых разных претензий к каждому из тех людей, кто принимал решения, но в целом к ним предъявлять претензии нельзя».

По словам бывшего министра, дефолт по госбумагам и экономические проблемы России были связаны с основными реформами 1991—1992 годов, с колоссальными трудностями при реализации денежно-кредитной политики, когда жесткие меры были необходимы для победы над инфляцией и приспособлению к жизни в новых рыночных условиях.

Кризис оказал благотворное воздействие на экономику. «В ряде отраслей уже в последние месяцы 1998 года, с ноября, наблюдался подъем, который мы никогда не видели в 1990-е годы», — отмечает Евгений Ясин. Замминистра финансов 1996—1999 годов Олег Вьюгин добавляет, что уже в 1999-м рост ВВП России составил 7%.

«Все деньги инвесторы в экономику РФ не вернули, но, по моей оценке, не менее трех четвертей, даже больше, было возвращено в рамках реструктуризации долга страны, — вспоминает экс-чиновник. — Выстраивание бюджетной политики, которая способствовала бы дальнейшему экономическому росту, — это осенние месяцы, вплоть до зимы, они были самыми сложными».

Девальвация возможна, дефолт — нет

Опрошенные порталом Банки.ру эксперты сходятся в одном: такого коллапса, который произошел в 1998 году, больше не повторится. Советник Института современного развития Никита Масленников выделяет три причины такого оптимизма. Во-первых, в отличие от 1998 года экономика, несмотря на все критические замечания экспертов, пусть слабыми темпами, но все-таки растет. «Напомню, что Центробанк оценивает рост экономики на конец года в размере 2%. По моим ожиданиям, рост ВВП составит до 2,4%», — говорит Масленников. Во-вторых, у нас абсолютно другая ситуация с госдолгом, напоминает экономист. «Внешний государственный долг на порядок меньше, чем в конце 1990-х, а внутренний госдолг находится под довольно жестким контролем финансовых властей, поэтому тут ожидать сюрпризов не приходится. Кроме того, у нас принципиально иная валютная политика. В 1998 году у нас был фиксированный курс рубля, а сейчас — плавающий, что существенно снижает валютные риски», — добавляет Масленников.

У России, по словам экономиста Альфа-Банка Наталии Орловой, сформировалась склонность к управлению макроэкономическими рисками. «Например, мы стараемся избегать увеличения долговой нагрузки, — говорит Орлова. — Это видно на примере того, что сейчас наш госдолг находится на уровне 10% ВВП, это довольно низкий показатель по мировым стандартам. Именно из-за кризиса 1998 года Россия сделала ставку на формирование Резервного фонда на случай нового кризиса. Эта подушка безопасности зарекомендовала себя еще в 2008 году, когда помогла стабилизации на финансовом рынке».

Кроме того, продолжает Орлова, экономика за последние 15 лет стала более ориентированной на рост потребления. Причина — повышение доходов населения. «Но с точки зрения структуры производства принципиальных изменений нет. Они происходили, скорее, в структуре расходов, за последние десять лет возросла роль частного потребления в структуре ВВП», — добавляет экономист. По ее словам, отсутствие структурных изменений связано с тем, что мы более десяти лет не могли и до сих пор не можем принять решение, в какую нишу нам выгодно попасть с точки зрения мирового разделения труда. Сейчас, отмечает Орлова, глобальные рынки стали более конкурентными, чем пять лет назад, и это дополнительно усложняет задачу.

Евгений Ясин также убежден, что сегодняшняя ситуация в экономике страны ничего общего с тем, что было 15 лет назад, не имеет. «Важно, что сегодня задачи стоят совершенно другие. Нам сейчас нужны экономические, политические и правовые реформы», — говорит экономист.

Проблемы сегодняшней экономики, ее роста, связаны, скорее, с институциональными факторами. «Это, прежде всего, чудовищный отток капитала и растерянность некоторых инвесторов в вопросе того, куда сегодня можно вкладывать деньги», — заключает Вьюгин.

Среди других факторов риска — нарастающие проблемы в потребительском кредитовании. «Если в этой сфере начнутся проблемы, то мы будем иметь краткосрочный локальный банковский кризис, — опасается Никита Масленников. — Но, насколько я понимаю, ЦБ сейчас тщательно отслеживает данную ситуацию. Поэтому банковская система, вероятнее всего, преодолеет этот негативный сценарий. Шанс того, что случится локальный кризис из-за перегрева розничного кредитования, по моим оценкам, равен 40%». Кроме того, добавляет экономист, всегда есть вероятность того, что у какого-то крупного банка начнутся проблемы с ликвидностью. «Но ЦБ сейчас по-новому подходит к инструментам рефинансирования, и такой риск маловероятен», — подчеркивает Масленников.

А вот девальвация рубля, предупреждает Орлова, в ближайшее время возможна, однако не в таком масштабе, как это было в 1998 году. Ослабление национальной валюты вероятно, поскольку потребительская модель экономического роста, которая у нас сформирована, подразумевает более быстрые темпы роста потребления, чем промышленности, говорит экономист Альфа-Банка. «Из-за этого спрос на импорт будет увеличиваться. С определенного момента исчерпание положительного сальдо текущего счета создаст давление на текущий курс. Кроме того, на рубль может повлиять возможное ускорение оттока капитала. Это внутренние причины. К внешним относится изменение монетарной политики в США», — поясняет Орлова. Процентные ставки в мире подрастут, и это окажет влияние на курс рубля. По оценкам Орловой, к 2015 году курс российской валюты может составить около 35 рублей за доллар.

Михаил ТЕГИН, Юлия ТИТОВА,